Либерти

«И мы сидели, сидели в каком-то недоумении счастья. Одной рукой я обнимал тебя, слыша биение твоего сердца, в другой держал твою руку, чувствуя через неё всю тебя. И было уже так поздно, что даже и колотушки не было слышно, – лёг где-нибудь на скамье и задремал с трубкой в зубах старик, греясь в месячном свете. Когда я глядел вправо, я видел, как высоко и безгрешно сияет над двором месяц и рыбьим блеском блестит крыша дома. Когда глядел влево, видел заросшую сухими травами дорожку, пропадавшую под другими яблонями, а за ними низко выглядывавшую из-за какого-то другого сада одинокую зелёную звезду, теплившуюся бесстрастно и вместе с тем выжидательно, что-то беззвучно говорившую. Но и двор и звезду я видел только мельком – одно было в мире: лёгкий сумрак и лучистое мерцание твоих глаз в сумраке».

И. Бунин. «Поздний час». Сборник рассказов «Тёмные аллеи».

«Боже мой, как красиво!» – зачитывалась «Тёмными аллеями» И. Бунина Тамара, сидя на скамейке в саду за жилым корпусом. Она обожала русскую классическую литературу. Переливы оборотов, глубокий смысл, красоту каждого слова, как выстраивалась при этом картинка в воображении. Сейчас так не пишут. Большинство, а это, наверное, процентов девяносто пять точно, подростков не разделяло её любви к литературе. Если и читали, то по диагонали, а в основном вообще не читали. Краткое описание в интернете. Максимум на что их хватало. Они искренне считали это пустой тратой времени. Поэтому за это очень часто Тамару высмеивали, говоря, что дружит она больше с книгами и что она очень отстала от жизни. Но Тамару это не расстраивало. Она читала и читала, много стихотворений Серебряного века знала наизусть, сама писала стихи, чем заслужила уважение и любовь у своего педагога по русскому и литературе Виктории Владимировны. Она всерьёз предлагала ей заняться изучением литературы и пойти учиться на филолога. Но мечта о космосе, полётах, другой планете и, конечно же, любовь были сильнее.

– Тамарка – литературная дикарка! А-ха-ха! Говорят, что тебе сегодня хорошо навешали? И не абы кто, а сам принц! Совсем нюх потеряла, что ли? – Тимоха и все те же с ним ржали и улюлюкали.

«Боже мой! А ведь самое обидное, что они правы», – ком к горлу подкатил у Тамары. Огромных трудов стоило, чтобы не заплакать.

– Молодые люди, что-то я не видел вас во время нашего поединка. Может быть, вы хотите честно померяться силами, а не вести себя как стадо гиен? – Грен на русском обратился к этим недорослям. Чем ещё больше ввёл их в ступор. И откуда он взялся?!

– Э-э-э… мы… ну… ну мы пошли? О’к? – Тимоха сразу же перешёл на английский. Похоже было, что единственное, что он вспомнил, так это блеянье.

Грен пожал плечами, снисходительно на них посмотрел. Он явно был выше их во всех отношениях и, если бы не их неподобающее поведение, вообще бы их не заметил. Троица попятилась назад и быстро унеслась.

А Тамара так и продолжала сидеть на скамейке удивлённая и счастливая.

– Ты знаешь русский?

– Представляешь? – Видно было, что Грен явно доволен собой. Ох уж эти мальчики, а особенно если ты «Его Высочество».

Он подошёл и довольно бесцеремонно заглянул в планшет Тамары.

– Что читаешь? – чем смутил её. А когда не знаешь, что ответить, говори правду, пусть даже и подумают про тебя, что ты странная:

– Бунин «Тёмные аллеи». Представляешь?

– Ого! Тан мы, оказывается, не только умеем драться, да ещё любим русскую литературу! Неожиданно! Ща! – Грен занял театральную позу чтеца, приподнял правую руку и начал читать на русском:

– Вашу мысль,
мечтающую на размягчённом мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке.
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут,
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.

У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огромив мощью голоса,
иду – красивый,
шестнадцатилетний!