Либитина (СИ)

Частица Бездны была прямо передо мной. Черным пауком она охватывала сердце преждевременно состарившегося, изможденного человека, нитями-сосудами тянулась от фигуры в стороны и вверх, образуя подобие крыльев. А я была такой маленькой и слабой перед огромным черным чудовищем! Чуждая ему — теплая, дышащая, суетливая… живая, я могла быть только его пищей…

Нет, не только. Я стояла на границе, проходя которую гусеницы превращаются в бабочек, меняя тело и суть в глубине кокона. Звонкая от неутихающей боли пустота в груди рвалась на волю, рвалась взметнуться широкими черными крыльями и унести преображенную владелицу.

Я шагнула к отрекшемуся от смерти, и его тень обняла меня. Блеск лезвия кинжала, быстрый росчерк боли по шее, сверкание лезвия его улыбки:

— Carere morte, — прошелестел вкрадчивый, холодным змеем заползающий в душу голос белого вампира. Было это слово необходимым для завершения ритуала заклинанием или моим новым именем? Я не успевала спросить. Горло издавало бульканье вместо слов, дыхание кончалось. Я уплывала, качаемая ледяными водами северного моря. Жизнь быстро покидала тело, платье спереди стало мокрым, горячим и липким от крови. Я тихо возила по ней руками, но поднять их, чтобы зажать рану на шее, не хватало сил. Я повалилась на пол, во мрак, и худые руки отрекшегося от смерти подхватили ставшее почти невесомым тело. Черная тень влилась в рану, замещая вытекшую кровь, ее холодные шупальца схватили в кольцо шею, потянулись в голову и к сердцу. Задыхаясь от страха, чувствуя, что становлюсь частью этого страха, я потеряла сознание.

Триптих Либитины. Сцена вторая

В серых осенних сумерках отряд охотников пересек последнюю полосу мертвого леса и подходит к заброшенной шахте. Пятьдесят лет назад ее нижние этажи оказались затоплены прорвавшейся из недалекого горного озера водой. С тех пор тут не бывало людей, только мои куклы.

Небо сегодня за меня: обрушивается на головы смертных ледяным прозрачным дождем. Будто тающие под его струями силуэты погибших, но не упавших деревьев леса чернеют совсем близко, смыкая южный горизонт с линией северных гор, сокращая сцену, где развернется одна из последних драм Либитины, до небольшой площадки. Люди, пришедшие меня убить, перебрасываются шуточками, и их голоса неестественно громки. То ли они перекрикивают мерный грохот дождя, то ли заглушают тревожные мысли об исходе долгой кампании. Они спорят обо мне. О Либитине, таинственной, невидимой и вездесущей, как и должно богине. Они гадают, какая я, ведь уже очень давно никто не видел моего лица. Даже от собственных кукол я прячу свою главную израненную оболочку в тени, боясь ненароком их глазами увидеть ЭТО. Лишившееся лица, кожи, признаков пола, неподвижное и разбухшее от чужой крови — бурдюк, а не тело.

Даже для себя самой я стала легендой. Страшной сказкой.

— Я все-таки думаю, Либитина — это мужчина, — заявляет один охотник, опять приглашая спутников поспорить. Те немедленно отзываются:

— Чушь! Либитина — женщина! Эта загадочность, эти игры, полное отсутствие логики в поступках!

— Женские эмоции, — подсказывает кто-то. — Обиженная владыкой вампиров когда-то, сейчас она мстит ему.

— И как она ему мстит? Убегая от нас? — вступает первый, не желая сдавать позиций. — Неужели вы не видите: вампирша, мстящая обидчику-владыке, — это только маска. А свои истинные цели она… он…

— Оно, — громко подсказывает кто-то. Звенит девичий смешок.

— Оно… это существо прячет свои истинные цели. И сейчас оно не в страхе бежит от нас, а заманивает!

Скоро отряд встает. Серая гряда гор впереди распахивает пасти штолен. Эти черные дыры сверкают даже за плотным покрывалом ледяного дождя. Глазами десятков маленьких марионеток-зверьков предгорья я вглядываюсь в лица смертных. Они устали от сырости, холода, от неумолчного грохота дождя, но полны решимости завершить поход поскорее, приложив все силы.

Я ждала, что охотники будут продвигаться вперед днем, когда мои марионетки прячутся в густой тени чащобы и под землей. Но они выбрали ночь для сражений за куски моего края — моего огромного тела, а днем отдыхают на завоеванной территории, давая время для отдыха и мне. Они совсем не боятся ночи. Иногда кажется, их предводитель выбрал для битвы ночь из вежливости, чтобы дать мне возможность показать силу своих клыков и когтей. И чтобы я воочию увидела, как даже в зените силы слаба моя черная тень против их света.

Но пока они разворачивают большой шатер и собирают военный совет.

— Шахта — вероятное логово Либитины, — сообщает предводитель отряда. — Нижние этажи затоплены, но верхний этаж штреков по-прежнему проходим, — он отмечает на карте на столе уровень воды в шахте и обозначает предполагаемый путь отряда. Кукловод, с большой долей вероятности, прячется либо здесь… либо здесь, — он крестиками отмечает на карте шахты два слепых недорубленных горизонтальных тоннеля. — Итак, друзья… Мы близки к цели нашего похода. Следует быть готовыми к тому, что кампания может завершиться уже завтра утром.