...Либо с мечтой о смерти

— Еще вопрос, кто из нас узколобый! В последние пару десятилетий отношение к шлюхам в обществе кардинально поменялось. Моральные критерии встали с ног на голову. Сейчас стыдятся затянувшейся девственности и гордятся постельным списком. Быть мисс Казановой и Доньей Жуаной не стыдно, а престижно!

Тут я заметил, что цитирую свою дочь — именно то, с чем в былые времена яростно спорил. Стало совсем тошно. Докатился! Рыча от ярости на самого себя, поднялся, едва не упав (выпитое дало о себе знать), и, пошатываясь и спотыкаясь, побрел прочь по тропинке меж валунов.

Спустя несколько секунд меня притормозили за штанину.

— Прости! Прости!.. Я дура, идиотка… Большая дрянь, а не маленькая…

Юдит, ринувшись за мной, свалилась с ног. Она вытянулась ничком во всю длину тела и пальцами правой руки вцепились мне в брюки под коленом.

— Встань! Не унижайся. Встань…

Я попытался разжать ее пальцы, не сумел и тоже свалился. (Благо, мох смягчил удар, и я почти не ушибся, лишь задел о ближайший валун босой пяткой.) Мы барахтались, как дети, помогая друг другу обрести вертикальное положение, но на самом деле мешая, путаясь во мху и траве, ударяясь о камни, рыхля коленями и локтями землю. Наконец, поднялись и, пошатываясь, в обнимку вернулись к кастрюле, где еще мерцало варево, острое и пряное, щекочущее гортань и ласкающее мозги.

— Знаешь, какой ад я выбрала для себя? — мечтательно спросила она, когда мы выпили в очередной раз. И облизнулась.

Я поперхнулся едким пойлом.

— Выбрала себе ад? Зачем?!

— Было такое задание на одной из групп, еще до тебя. Выбрать нижний мир из списка Даниила Андреева, который, как тебе кажется, отвечает твоим грехам.

— И что же ты выбрала?

— Я остановилась на Мороде, третьем сверху.

— Мород… помню такой. Но смутно. Похоже на Мордор.

— И мне сразу вспомнился Мордор Толкина. Все мрачное и гибельное отчего-то называется на букву «М».

— Мара. Майер…

— Но, знаешь, у Андреева это гораздо более приятное место. Помнишь: полное одиночество. Тишина. Сумрак. Слабо светится только почва и чахлые растения. Благодаря багровому мерцанию утесов и скал пейзаж не лишён красоты, мрачно-романтической. Это последний из нисходящих миров, где ещё осталась природа.

— Неплохо. А в чем заключается мучение?

— В одиночестве: не с кем поговорить. Хотя там обитает масса грешников, но они не видят и не слышат друг друга. Для меня это самое то, поскольку устала и от общения, и от жизни в мегаполисе с его мельтешением двуногих. И суровые скалы — отрадный душе ландшафт. Я бы там не страдала, но отдыхала. Зализывала нанесенные жизнью раны.

— От души желаю попасть тебе в это место, раз оно так нравится. Всяко лучше полного исчезновения.

По лицу её пробежала тень, и я пожалел, что затронул опасную тему. Но Юдит, к счастью, уже через пару секунд поинтересовалась столь же безмятежно:

— А ты? Никогда не подбирал себе ад? Вроде ты неплохо знаком с трактатом Андреева.

— Возможно, я ужасно нескромен, но не вижу за собой столь сильных грехов, что заслуживали бы ада. Да и не логично: после адской жизни — и снова в преисподнюю?

— Кстати, да. И мне этот момент показался у русского мистика самым слабым местом.

— Зато, к стыду своему, подобрал ад для другого.

Юдит взглянула неодобрительно и нахмурилась.

— Да нет, ты не так поняла. Я пытался напугать ее, в воспитательных целях, когда всё только начиналась: своеволие и тяга к свободе лишь пробуждались, потихоньку отращивая коготки. Рассказывал про эти миры и предостерегал, что ее ждет Агр — там, где души пожираются отвратительными тварями, волграми, и затем в виде испражнений падают в еще более низкий мир, в Буствич, кажется.

— Брр! — ее передернуло. — Это и читать-то противно, а представлять в качестве будущего близкого человека… Ты изувер, Норди.

— Отнюдь. Ее эта картина, кстати, вовсе не испугала. Знаешь, что она ответила? «Я буду сочинять сказки в это время и не думать о том, что мной кто-то какает». Она ведь продолжала, как и в детстве, непрерывно сочинять и бормоталать свои бесконечные сказки.

— Изумительный выход! Надо взять на заметку — на случай, если тоже угожу в Агр. Но мы выбились из регламента: только приятные эмоции. Прошу прощения: это я начала про ад.

— Давай про рай. Знаешь, в какой-то книге встретился образ: в нашем земном мире, когда собирается вместе много людей — толпа — становится душно, кучно, а то и опасно. В раю же наоборот: каждый человек несет в себе простор. Чем больше людей собираются вместе, тем больше простора. Можно дополнить картину: чем больше людей, тем более яркое и дивное освещение — ведь становится видимой аура, а она у каждого неповторима.

— Красиво… — мечтательно протянула девушка. — Хотя представить, как толпа сочетается с простором, трудновато.