Librum Profugi

 -​ Все когда–нибудь случается впервые, Соу. Так ты научишь меня?

 Соусейсеки посмотрела мне в глаза, и видно было, что нечто в ней изменилось. Кажется, я знал этот взгляд, в котором смешались решимость и фатализм.

 - ​Будет нелегко. Но я дам ответы на многие вопросы, мастер. И подскажу, где искать остальные.

 

 Страх может грызть изнутри, может лишать рассудка паникой или сковывать тело параличом. Страх живет в каждом, от величайшего храбреца до последнего труса. Но в то время как храбрый думает о победе, а хитрый о бегстве или ударе в спину, трус переживает поражение. Проигрывает, даже не вступая в бой, заранее. Мне следовало научиться думать иначе — это был первый урок Соусейсеки.

 Мы стояли под сводами мрачного зала, где потолок терялся в сумерках, а тусклый свет факелов выхватывал детали сложных узоров свисавших со стен штандартов.

 Я не знал назначения этого места, но это был не мой сон — реальность не поддавалась приказам. Н–поле? Возможно. Но почему я не заметил перехода?

 Из темноты раздались тяжелые шаги. Я обернулся к Соусейсеки — но ее уже не было рядом.

 -​ Соусейсеки!, — позвал я, но никто не ответил.Мне вдруг стало очень неуютно. Где же она? И шаги все ближе — неторопливые, словно шаги самой смерти.

 -​ Соусейсеки! Ответь же!

 Из темноты появился силуэт шагавшего — приземистый, массивный, проросший корнями сквозь висящее на нем тряпьё. При каждом шаге от него отваливались комья земли — словно пень срубленного дуба выкопался из земли, чтобы отомстить дровосекам. Отвратительно низко, почти на уровне груди из лохмотьев выглядывало лицо — изрытое морщинами, словно кора, с мерцающими глазами–гнилушками и сучком вместо носа. Леший. Им пугала меня бабушка, когда я не хотел есть.

 «Не будешь есть кашу, придет за ней леший. Кашу съест, а потом и тебя с ней заодно».

 Мороз пробрал меня от одного этого воспоминания, и с самыми грязными ругательствами в адрес каши, лешего, бабушки и авторов книг о детском питании я побежал прочь от этой сырой, трухлявой, ненасытной мерзости.

 Долго бежать не пришлось — впереди появилась какая–то тень, в которой можно было узнать спину того самого лешего. Я бежал по кругу!

 -​ Соусейсеки! Вытащи меня отсюда! Где я, черт подери?!

 -​ Ты в моем Н–поле.

 Голос шел со всех сторон сразу, и гулкое эхо разнеслось по галерее. Леший тоже услышал меня и уже успел подойти довольно близко.

 -​ Откуда здесь эта дрянь, Соусейсеки? Выпусти меня!

 -​ Он жил в тебе очень давно, я лишь выпустила его наружу.

 -​ И что мне с ним делать? Он же меня сожрет!

 -​ Так не дай ему это сделать.

 -​ Чтоб тебе треснуть, мер..

 Тяжелый удар выбил воздух у меня из легких, сбил с ног и швырнул на пол. Леший был быстрее, чем казался. Я едва успел подняться на четвереньки, как снова оказался на полу, а в груди словно разорвалась граната. «Он же забьет меня» — мелькнула мысль, и крик ужаса заметался над невидимым потолком.

 Леший занес лапу для следующего удара, но я успел откатиться. Во рту был соленый привкус крови, кружилась голова. От очередного удара я спрятался за колонной и осколки камня оцарапали мне лицо. Думать, думать, думать. Как же, подумаешь тут, когда за тобой охотится пень–переросток!

 Идея пришла довольно быстро. Метнувшись в сторону от загребущей лапы, я сдернул со стены неожиданно легко поддавшийся штандарт и накинул его на лешего, когда тот заглянул за колонну. У пенька не хватило ума разорвать или снять тряпку, и он вертелся на месте, бестолково размахивая корявыми ручищами.

 -​ И что мне теперь с ним делать?! — крикнул я в темноту.

 -​ Убить, что же еще?

 -​ Чем, руками?

 -​ Чем получится, леший–то твой.

 -​ Ребра мне хоть подлатаешь потом?

 -​ Выживи сначала.

 Отличный совет, что ни говори. Леший немного успокоился и слепо шарил вокруг, пытаясь ориентироваться на звук. Что ж, можно и руками попробовать, терять уже нечего. Подкрадываясь к лешему, я даже успел удивиться, что боли–то почти нет.

 Была — не была! И, хорошенько размахнувшись, я от души врезал лешему по спине.

 Эффект был несколько неожиданным. Вместо ожидаемого удара по дереву рука глубоко провалилась в трухлявое нутро, и пока я выпутывался из корней, леший столкнул меня на пол и прижал к стене. Отвратительное лицо приблизилось ко мне.

 - ​Кто не хотел есть кашу? — скверным старушечьим голосом спросил нечистый и широко открыл пасть с гнилыми пеньками зубов.

 Отчаяние, ярость и отвращение смешались во мне в тугой клубок, и я вытолкнул их наружу, выплескивая их сквозь окровавленные ладони вместе с последним проклятием. Сквозь спасительную темноту забытья я слышал только ужасные крики лешего.

 

 Сквозь густую темноту пророс свет, а с ним пришла боль. Ныли ребра, тикала в такт сердцу голова, саднили ладони. Но все же знакомое чувство легкости не давало спокойно отлежаться, а это значило, что Соусейсеки снова поделилась со мной энергией Розы–мистики. Значит, я все же свалил эту древесную нечисть, или по крайней мере отогнал.

 -​ Соусейсеки.

 -​ Я здесь, мастер. Не двига…

 Попытка подняться оказалась слишком болезненной, и я решил пока с этим не спешить.