Лич добра и поддержки

Назад возвращались через портал. Сначала в Ад, а затем домой — прямо как в «Думе». Под «Адом» я подразумеваю Землю, естественно. Вместо путешествия длиною в дни, возвращение заняло у нас часы. Владимира Освобождённого и Карину же привезла охрана, на двух мотоциклах, заряженных спиртом. Мотоциклы передали через портал на Землю. То ещё путешествие, думаю, практически по бездорожью. Но, вроде бы, ещё живые…

В будущем, как подготовлю на Земле капитальный хаб, начну использовать порталы как способ быстрого перемещения моего войска — вперёд идёт мобильный отряд, который юзает накопитель некроэнергии над ритуальным кругом и вот, в назначенном месте, развёртывается моя армия. Не надо разводить никакой логистики, не надо переживать об ударах в тыл и так далее, потому что мы уже будем в глубине территории противника. Такую тактику можно законтрить разве что применением витамантов, которые могут засрать некроэнергетический фон на ограниченной области и сделать невозможным проведение ритуалов. Но это не очень надолго и очень дорого.

— Устраивайся поудобнее, теперь это твой дом, — запустил я Самайру в её камеру. — Трёхразовое питание, душем и сортиром, надеюсь, пользоваться умеешь, подъём в шесть, отбой в десять. Смена белья раз в неделю. Банный день в субботу. Тебе тут понравится.

— Пытки не помогут тебе узнать от меня ничего, — заявила она.

— Не будет никаких пыток, — ответил я на это. — Тебе я уготовил нечто новенькое.

Покидаю казематы и иду к лаборатории. У нас, кстати, случился небольшой прорыв.

Соединение фульмината серебра с альбедо показывает обнадёживающие результаты, обещающие открытие новой некромутации или даже чего-то больше.

Карина сумела обнаружить некие изменения в клетках альбедо, подвергшихся воздействию фульмината серебра — они вытягиваются и образуют некую особую структуру, усиленно конденсирующую некроэнергию. Причём конденсация идёт некими рывками с длительными паузами, но это непрерывный процесс. Не знаю ещё, что это нам даст, но если это новая стабильная форма альбедо, то впору открывать шампанское и обливать пеной прикрытые майками сиськи стриптизёрш.

Мне доподлинно известно, что если нигредо можно как-то изменять, оптимизировать и улучшать его свойства до состояния, очень близкого к альбедо, то сам альбедо проявляет внушительную устойчивость к изменениям и его невозможно превратить во что-то иное, помимо цитринитаса.

Знания об альбедо из моей личной подкорки, потому что в учебниках по некромантии опущено всё, кроме нигредо, который тоже представлен на страницах очень скупо, будто обучаемый должен это прекрасно знать и сам, как и об альбедо и цитринитасе. Рубедо, который, по логике вещей, должен существовать, чему я находил косвенные подтверждения, вообще не упоминается ни в одном моём учебнике. Полагаю, что рубедо — это слишком круто для учеников, а альбедо и цитринитас они получали в готовом виде. Даже предположу, что у кровосись было промышленное производство этих веществ, поэтому не надо школьникам знать, как именно производят реактивы…

А тут мы, с богатым перечнем химических веществ, применили метод тупого перебора. Надеюсь, ни для кого не секрет, что вся земная наука строилась на тупом переборе вариантов, с целью найти что-то новое и полезное? Поэтому выдавались гранты, писались сотни миллионов монографий на разную тематику, а самых упорных, сумевших выдавить сверхценную воду из камня, награждали престижными премиями. Только удача и упорство помогали учёным Земли находить что-то новое, даже, может быть, не очень полезное, но новое — на этом и стояла цивилизация. Поколения учёных не добивались в каких-то направлениях вообще нихрена, но потомки, опираясь на их плечи, дотягивались до вещей, не один раз переворачивавших мир с ног на голову…

Метод тупого перебора работает, поэтому мы и добились успеха с… чем-то. Предстоит узнать, что делать с новым альбедо, но первым делом установить, это вообще ещё альбедо или уже что-то совершенно другое.

— Эй, Вован! — позвал я своего новоиспечённого PR-менеджера. — Идём в кафе, угощаю!

Ещё три часа назад персидский сельскохозяйственный раб испуганно оглянулся на меня, после чего стремглав бросился ко мне.

Он обрит наголо, чтобы не заводились вши, причём хреново обрит, с едва начавшими заживать ранами на голове — видно, что его парикмахеру было глубоко похуй на свою работу. А так, если опустить рабский прикид и причёску, Владимир — голубоглазый блондин с приятным лицом, ныне слегка испорченным пожелтевшими синяками и старыми шрамами. Зубы, к слову, белоснежные, сразу видно, что искусственные. Это значит, что жил богато, при депутате-то…

— Мне обычный перцовый карнаж, а ему жареного гуся и бутылочного пива, — велел я официанту.