Лич, который взрывает воздушные замки

— Захар! Брат родной, от материнской платы другой! — воскликнул я. — Ты говорил, что у тебя есть надёжное место, чтобы прятать особо важные вещи…

Глава тринадцатая Война, идентичная натуральной

/19 июня 2029 года, Праведная Республика, г. Душанбе/

— Сейчас я буду делать грязь, но вам нужно будет проследить, чтобы я не отключился в процессе, — сообщил я им. — Буду отключаться — пробуждать и возвращать к работе. Рассыплюсь в прах — отправляйте генерал-полковнику Леви и генерал-лейтенанту Адаму, а также Захару код «коричневый», доступными способами. Понятно?

Код «коричневый» — это значит, что я отправился в длительный отпуск без содержания, а уже это значит, что Праведная Республика в дерьме.

— Да, повелитель, — ответила за всех Катрин. — Мы не подведём тебя.

Киваю им, после чего иду за «Поцелуем морока», всё так же стоящим на подоконнике. Смертоносная отрава уже должна была дойти до кондиции — сейчас буду осторожно мазаться ею.

— Главное — не стать после этого мазохистом… — произнёс я и осторожно обмакнул ватную палочку в губительный яд.

Пурпурная жидкость пропитала белую вату. Аккуратно подношу её к своей грудине и, очень коротким движением, мажу яд на кость.

— Ох, бля-я-я-я… — сразу же завыл я.

Не знаю, каково было людям, на кожу которых попадал белый фосфор, но теперь я знаю, на что это похоже, когда речь идёт о кости…

Падаю на кафель, где не могу сдержать конвульсий. Более того, я даже не пытаюсь их сдержать, потому что мне недосуг.

Пронзительная боль постепенно охватила все мои кости, от макушки до пяточной кости. Характер её описать сложно, в основном потому, что она была не ноцицепторной (1) или нейропатической, (2) а совершенно новой для меня.

Каждая костная клетка болела, горела адским пламенем, но, при этом, я давал себе отчёт в происходящем. Я сумел восстановить концентрацию и взял себя под полный контроль. Боль от этого никуда не делась, но теперь я мог прислушаться к ней и нащупать её грани. И я понял, что она накатывает короткими волнами, с каждой волной наращивая интенсивность.

Время шло медленно, но я уже адаптировался к боли, а это нехорошо. Это значит, что концентрация яда недостаточна.

Собираюсь, поднимаюсь на ноги и беру из баночки новую ватную палочку, которую также аккуратно макаю в банку с «Поцелуем морока».

Кто вообще придумал такое странное название для яда? Почему не «Последний поцелуй»? Почему не «Смерть на пляже»?

«А почему „Смерть на пляже“?» — спрашиваю я себя.

Эх, налицо подсознательная попытка оттянуть нанесение следующей порции яда.

«Ладно, „Поцелуй морока“, окей» — подумал я и мазнул себе левую плечевую кость ватной палочкой.

Это казалось невероятным, но с фактом не поспоришь — боль может быть ещё острее.

Снова падаю на кафель. Надо, наверное, присесть на диван и мазаться там…

На этот раз примириться с болью было легче. Как только я смог вернуть контроль над своим бренным телом, сразу же встал, взял с собой банки и прошёл к дивану.

Беру ещё одну ватную палочку и макаю её в яд.

— Повелитель, остановись, — призвала меня Катрин. — Посмотри на свою руку.

Смотрю сначала на неё, обеспокоенную чем-то, а затем на левую руку. М-да, непорядок.

Левая плечевая кость пошла сеткой трещин и больше не была прозрачной. Надо завязывать.

— Катрин и Грейс — несите меня в ванную, — приказал я. — Кейт — принеси со склада ту синюю бочку, которую я тебе показывал.

Телохранительницы засуетились, а я скинул ватную палочку в мусорную урну. Хочется, конечно, побыстрее, но торопливость может привести к гибели.

Я, конечно, вернусь из отпуска быстрее, благодаря филактерии, но не хотелось бы уходить раньше времени.

Филактерия, кстати, спрятана где-то на самом дне Марианской впадины, на специальной базе, в которой стоит тридцать пусковых капсул. Вот отъехал я случайно — образуюсь у филактерии, вооружаюсь, экипируюсь и залезаю в капсулу, после чего мчусь сквозь толщи воды на поверхность. Капсула успешно преодолевает километры воды, после чего взмывает к небесам, включает реактивный двигатель и летит по выбранному мною маршруту.

Каждая моя попытка будет занимать всё больше и больше времени, но пусковые капсулы Захар сделал почти вечные, пусть и одноразовые. Буду вылетать и вступать в бой, если меня зажмут на Земле, или переходить через портал в Мир трёх лун, чтобы принимать дела.

Есть также специальный подводный дрон, который заберёт филактерию, если сенсоры покажут, что убежище накрывают, и доставит её в новое убежище, случайно выбранное из целого перечня убежищ по всему дну земных океанов. Надо будет, он довезёт мою филактерию до антарктической базы, лежащей в Южно-Сандвичевом жёлобе Южного океана.

А даже если филактерию обнаружат и уничтожат, то я всё равно вернусь через семьсот-тысячу лет, когда они все расслабят булки и будут вспоминать обо мне как о детской страшилке…

Тем временем, меня заносят в ванную, где помещают в специальную ванну, оборудованную устройством для подачи воздуха — джакузи, говорят, полезен для костей.