Лич, который взрывает воздушные замки

— Значит, ты уже разобрался в себе, — отметила Смерть. — Это хорошо.

— И сказала она: «архилич на перманентной измене — это хорошо», — произнёс я недовольно. — Чего хорошего-то?

— Всё, — ответила Смерть. — То, что ты сохранил разум — это, в немалой доле, заслуга того, что ты ярко жил и искренне любил. У тебя был смысл сохранять разум. Я не хочу и не могу отнимать у тебя это. Но вместе с Эстрид вы уже не будете. Этому просто не быть.

— Но почему? — спросил я с отчаяньем.

— Ты узнаешь это, когда придёт время, — продолжила темнить Смерть. — Сейчас это не ко времени.

— Опять какие-то обалденные сюрпризы? — спросил я со скепсисом.

— Линия Судьбы, по которой ты идёшь, требует, чтобы ты не знал, — сказала на это Смерть. — Просто жди — ответ придёт, когда настанет время.

— Ладно, — кивнул я и вновь отхлебнул умопомрачительного глинтвейна. — А я, в целом, двигаюсь в верном направлении?

— Ты движешься по линии, делаешь всё так, как нужно, отклонения незначительны, — сообщила мне Смерть. — Просто продолжай быть собой и действовать, как действовал. Но с Великим Деланием ты должен ускориться — это критически важно для тебя и того мира.

— Понял, — кивнул я. — Я могу связываться с тобой через эту железную деву?

— Яд на шипах крайне летален даже для немёртвых, — предупредила Смерть. — Лучше не подпускай к железной деве никого, кого не хотел бы потерять. И кабинет — не лучшее место для её хранения. Прогнозируется гибель минимум четверых.

— М-хм, — изрёк я и вновь отпил глинтвейна. — Ладно, помещу в охраняемую зону. А яд изымать можно?

— Он генерируется девой, — ответила Смерть. — И срок его существования в материальном мире ограничен долями секунды.

— А его можно как-то синтезировать? — поинтересовался я.

— Захар мог бы, но это заняло бы у него десятки тысяч лет, — сообщила мне Смерть. — Он ступил лишь на первую ступень в постижении некромантии и делает успехи. Сейчас он слишком далеко от уровня этого яда. Этот яд избыточен для любых твоих целей, Алёша. Он тебе не нужен.

— Вендиго он завалит? — уточнил я.

— Можешь отправлять их ко мне через эту железную деву, — с усмешкой в голосе ответила Смерть. — Хотя, я думаю, Захар будет против такой нерациональности.

Да, этот кремниевый прощелыга успешно зачищает Землю от вегмов и инфильтраторов — вендиго бывают очень настырны, когда речь заходит о еде.

— Ладно, я понял, — кивнул я. — Что ж, вроде бы задал все вопросы.

— Ты хотел спросить, когда вернётся Эстрид, — напомнила мне Смерть. — Я не дам тебе ответа. Иди.

Меня резко выдернуло из дивана и я очнулся лежащим перед железной девой.

Одежда моя пропитана кровью, вся в дырках, а в теле смертельная слабость.

Медленным движением руки достаю из кармана флакон с цитринитасом, помещаю его в рот и раскалываю зубами. Живительная первоосновная жидкость всосалась ещё в ротовой полости, поэтому я сразу же почувствовал прилив сил.

— Ох, блядский цирк… — поднялся я на ноги. — Ну, хотя бы без длительных спецэффектов…

Сажусь на кожаный диван и закуриваю.

— Великое Делание, значит, — изрекаю я, выпустив густой клуб дыма. — Не хотелось бы сливать так много ценных ресурсов на такой малый выход продукта, но, похоже, уже хрен что поделаешь.

Только сейчас пришла в голову мысль, что кто-то ведь разрабатывал эти ритуалы. Кто-то ведь владел технологией, позволяющей выйти на эти рецепты. Сам бы я, наверное, въебал на разработку рецепта тысячи лет…

Вот так мои собратья по несчастью, собственно, и прозябают долгие тысячелетия в одиноких башнях, оборудованных многоуровневой защитой — реализуют свои долгоиграющие идеи в состоянии потока. Они ведь страшно бесятся, когда их грубо вырывают из потока — это, пожалуй, единственный способ по-настоящему взбесить старого лича.

— Ладно, нехер прохлаждаться, пора и поработать! — докурил я сигарету.

/21 декабря 2029 года, Серые земли, очень глубоко под песками/

— Ладно, графитовый буфер точно герметичен, — поднял я взгляд на платформу Захара. — Исходящая из земли энергия стихий блокируется наглухо. Но анализатор показывает наличие некроэнергии в зале.

За пятиметровым графитовым буфером идёт шестиметровый свинцовый буфер, наглухо изолирующий зал-обскур от любых внешних воздействий. Туда вообще ничего извне не проникает — только один оптоволоконный кабель.

— Я тоже это вижу, — ответил Захар. — Возможно, какой-то из манипуляторов пропитан некроэнергией?

— Не, в аппаратуре я уверен, — покачал я головой.

Мною был разработан экспериментальный аппарат — высасыватель некроэнергии. Это устройство, оборудованное длинным щупом из кремния лабораторной чистоты, принудительно засасывающее любые концентрации некроэнергии, с передачей на специальный накопитель. В миниатюре проверяли — высасывает всё, без остатка. В комнате не должно быть некроэнергии.

— В манипуляторах же нет углерода? — спросил я.

— 100% титан, — ответил Захар. — Было сложно добиться этого, но я это сделал.

— Эх, похоже, придётся запускать высасывание до победного, — вздохнул я. — Ладно, стартуем!