«Личная гвардия» Сталина. Главное управление НКВД

Лишь единственно для сравнения с участью репрессированных ждановцев и евреев стоит вкратце упомянуть о судьбах их охранников. Однако это наглядно иллюстрирует, почему период с 1949-го по 1953 год являлся для Охраны «годами тяжких испытаний». Стоило Сталину снять с должности какого-нибудь партийного туза, как его охранники тут же лишались работы и в большинстве случаев переводились в органы безопасности в провинции. Но если хозяина не просто увольняли, но и арестовывали и сажали в тюрьму, тогда вслед за ним в заключение отправлялся начальник его охраны, а телохранителей рангом пониже рассылали по отдаленным районам Сибири. И не было ни одного случая, чтобы служба безопасности перешла по наследству от одного иерарха к другому. После ареста Кузнецова руководитель его охраны тоже последовал в тюрьму. Неизвестно, был ли он также расстрелян, но исчез бесследно. Расправились и с охранниками Вознесенского. А вот охрану Жданова, поскольку, по официальной версии, умер он «естественной смертью», частично распихали по другим подразделениям госбезопасности, а частично перевели на службу в Москву. Нескольких охранников, шоферов и кое-кого из обслуги оставили при жене и сыне Жданова. Сосланной в лагерь жене Молотова тоже позволили взять с собой нескольких сотрудников охраны (что не доводилось до сведения Сталина). Трудно себе представить, чтобы они отправились в Воркуту добровольно…

Разгром «личной гвардии» Сталина

Репрессии против евреев продолжались ускоренными темпами, захватив даже значительную часть 1952 года. Они послужили своеобразным фоном для очередного акта борьбы за власть среди обеспокоенных прихлебателей дряхлеющего Сталина. Главным результатом этой свары явилось постепенное, но весьма уверенное возвращение во власть Берии. К 1950 году этот самый влиятельный из всех когда-либо существовавших коммунистических руководителей госбезопасности сумел добиться назначения своего главного соратника, Меркулова, главой могущественного Министерства госконтроля.

Поступая так, Берия заодно убирал с пути руководившего этой организацией Мехлиса, главного довоенного «чистильщика» Красной армии и старого преданного лакея Сталина и Поскребышева. Таким образом Лаврентий Павлович снова проторил себе путь к управлению аппаратом госбезопасности. Вскоре после этого успешного шага Берия лично информировал прессу, что сотрудник охраны Рюмин, проводивший по поручению Абакумова расследование смерти Жданова, переведен в министерство Меркулова.

Тогда это выглядело невинным, не заслуживавшим внимания переводом. Но в дальнейшем стало ясно, что подобная служебная перестановка не только отрицательно сказалась на работе слаженной и опытной охраны Сталина, но и некоторым образом приблизила смерть диктатора.

Поскольку Рюмин был законченным бюрократом типа царских чиновников, описанных в гоголевском «Ревизоре», прекращение Абакумовым следствия по делу об отравлении Жданова до самых глубин задело его мелочную бюрократическую душонку. Он едва не сгорал от нетерпения продолжить начатое. И вот такая возможность, похоже, представилась, когда его перевели в штат Меркулова. Преднамеренно ли Берия перевел Рюмина в Министерство госконтроля, чтобы помочь ему расстаться с грузом знаний о расследовании смерти Жданова, или же Рюмин добровольно доложил об этом Меркулову и (или) Берии после своего перехода в ведомство Меркулова, неизвестно. Несомненно лишь одно – такой мелкий бюрократ, занимавший всего лишь чин подполковника госбезопасности, должен был иметь мощное прикрытие, возможно, самого Берию, чтобы решиться написать – не говоря уже о том, чтобы послать, – в середине лета 1951 года письмо Сталину.

В этом письме Рюмин обвинял Абакумова в том, что он закрыл расследование по отравлению Жданова и утаил сам факт его проведения. И через несколько часов последовала расправа. Абакумова, как раз собиравшегося покинуть кабинет Поскребышева в Кремле после обычного вечернего доклада, арестовали сотрудники оперотдела Охраны. Его отвезли на Лубянку и поместили в одиночную камеру. Вместе с Абакумовым забрали семь его заместителей и еще несколько десятков старших офицеров. Начальник личной охраны Абакумова подполковник Кузнецов (просто однофамилец ставленника Жданова) был взят под стражу несколькими днями позже, и его обвинили в недонесении о «преступных деяниях» своего хозяина.

Любопытно отметить, что выдвинутое в то время обвинение против Абакумова заключалось в том, что он, руководя расследованием по «ленинградскому делу», не распознал врагов народа, что практически приравнивалось к государственной измене. Но никаких упоминаний о следствии по делу Жданова не прозвучало, поскольку это могло помешать дальнейшим планам Сталина.

* * *