«Личная гвардия» Сталина. Главное управление НКВД

Занимавшиеся наблюдением бригады ОПЕРОДа, находившиеся в прямом подчинении ГУО, устанавливали слежку не только за функционерами из партийных и государственных учреждений и другими лицами, вызывавшими подозрение, но и за сотрудниками самой Охраны. Такие проводившиеся периодично проверки благонадежности служащих обеих главных охранных служб — Охраны № 1 и Охраны № 2 — были призваны получить дополнительную информацию личностного плана или, если называть вещи своими именами, разузнать все, что возможно, и к тому же в деталях, о личной жизни сотрудников, свойственных им наклонностях и об их друзьях. Если выяснялось, что сотрудник поддерживает связи с сомнительными лицами или запятнал себя чем-то еще, пусть даже мелким и незначительным, то его в срочном порядке увольняли из охранников и направляли на другую работу в той же системе государственной безопасности, в то время как его личное поведение или отдельные совершенные им проступки подлежали дальнейшему, более глубокому расследованию.

* * *

Основная доля нагрузок, падавших на входившие в Охрану бригады наблюдения, была связана с потенциальными прямыми угрозами личной безопасности Сталину. Специальная группа, занимавшаяся именно этой проблемой, работала в тесном контакте с Поскребышевым. Ее сотрудники прочитывали, анализировали и классифицировали всю корреспонденцию, поступавшую на имя Сталина и членов Политбюро, пользовавшихся в данный момент особым благорасположением Сталина. Авторы подавляющего большинства писем обращались к столь высоким адресатам со своими просьбами, и хотя содержание таких посланий само по себе было совершенно невинным, по каждому из них проводилось тщательное, скрупулезное расследование. Работа с письмами, в которых, как считали сотрудники Охраны, содержалась выраженная в той или иной форме угроза, проходила по иной, более сложной схеме. Предпринимавшиеся в связи с ними действия координировались с отделом «Т» (занимавшимся терроризмом) и особым следственным отделением высшего органа (министерства или комитета) государственной безопасности.

Отметим попутно, что при советском общественном строе всегда, и особенно в годы правления Сталина, практически любая вещь могла рассматриваться спецслужбами как потенциальная угроза диктатору. И это понятно, если учесть, что ни Поскребышев, ни лично Сталин были просто не способны уразуметь ту простую истину, что в действительности в стране не имелось никаких террористов и ничто не угрожало жизни вождя. Ими обоими просто владела своего рода мания, и поскольку террористы как таковые в подлинной жизни советского общества отсутствовали, ОПЕРОДу и прочим органам государственной безопасности поневоле приходилось выдумывать их.

В результате приложенных ими немалых усилий в картотеках, учитывавших людей с «террористическими наклонностями», стало насчитываться со временем тысячи разных имен. Фамилии таких «террористов» извлекались не только из писем Сталину и другим иерархам, но и из анонимных доносов. Значительную помощь в «выявлении» подобных людей оказывали также занимавшиеся изо дня в день своей рутинной работой сотрудники служб наблюдения, субагенты и милиция.

Кроме того, имелась довольно значительная группа «достопочтенных» граждан, которые по собственному почину сообщали в соответствующие органы об опасности, которую якобы представляли собой те или иные лица. И хотя подобные доносы чаще всего являли собою лишь сознательную злобную ложь, ОПЕРОД, опираясь на них, в срочном порядке «изолировал» (арестовывал, если говорить все, как есть) пресловутых «террористов», после чего приступал к «проведению следственных действий» в отношении попавшихся в его сети ни в чем не повинных бедолаг. Правда, из этого правила делались исключения: в отдельных случаях, когда возбужденное дело казалось следственным органам не столь уж серьезным, жертву доноса «изолировали» лишь после предварительного расследования. Но конечный результат для большинства оказавшихся в руках «правосудия» был обычно один и тот же; несчастных людей приговаривали без всякого судебного разбирательства к пятилетнему сроку лишения свободы и отправляли затем или в тюрьмы, или в исправительно-трудовые лагеря. Значительно хуже складывалась судьба у тех, кого следственные органы и впрямь расценивали как «террористов»: их, также без суда, лишали свободы на значительно большие сроки, а то и просто расстреливали.

* * *

Деловые встречи с субагентами по вопросам борьбы с «терроризмом» сектор наблюдения проводил в своем главном офисе в штаб-квартире высшего органа (министерства или комитета) государственной безопасности, а также в оперативных пунктах, разбросанных в различных районах Москвы, с тем чтобы охватывать практически все население столицы. Занимавшиеся наблюдением группы могли напрямую связываться по телефону не только друг с другом, но и с городской милицией и облаченными в милицейскую форму сотрудниками Охраны, регулировавшими дорожное движение в Москве.