Личная награда Альфы (СИ)

Я думала, что её муж, который показался мне более сдержанным (и вменяемым), вмешается в этот странный допрос посередине аэропорта, но он промолчал, будто набрав в рот воды, и тоже с любопытством смотрел на меня.

— Так зачем? — напомнила о себе блондинка. Я пожала плечами.

— Не знаю.

Блондинка и её муж переглянулась друг с другом — причем с таким видом, будто мой ответ имел для них какой-то тайный, сакральный смысл.

— Думаешь, что…? — мужчина покосился на свою жену. Та отчего-то, довольно закивала.

— Я знаю только одного мужчину из Риги, который собирается жениться по уговору.

— Дурак, — подтянув к себе жену, пробурчал мужчина со шрамом, добавив что-то неразборчивое. Я смогла услышать только «It’s About Time», что имело интересный смысл: очевидно, что этот «дурак», о котором упомянула парочка, должен был жениться по уговору значительно раньше, но делает это только сейчас — со значительной задержкой.

Срывающая башку беседа!

Впрочем, несколько проведенных лет в зонах вооруженных конфликтов научили меня одному интересному правилу: ни один случайный попутчик не случаен. Много раз меня выручали из беды люди, чьим родственникам перед этим я немного помогла; однажды мне сделал пропуск на выезд с территории, захваченной местными боевиками человек, с которым я перед этим просто ехала в автобусе и поделилась лишней бутылкой воды!

Поэтому, каким бы мне не показался странным разговор между блондинкой и её мужем, я сделала вид, что вообще не обратила на это внимания. Пожелав странной паре хорошей дороги и прекрасного отпуска (на всякий случай, сразу, и того, и другого) — так вот, нажелав им всего наилучшего, я помчалась на свою посадку, забыв про кулон.

В конце концов, может, это и неплохо — отмечу свой день рождения на новом месте и без напоминаний о грустном прошлом.

 Перелёт не занял много времени: к счастью, Рига находилась всё на том же евразийском континенте, что и Париж. Всё та же старушка Европа.

По роду своей профессиональной деятельности, я успела побывать во многих местах: красивых современных столицах, грязных заброшенных властями трущобах; вымирающих и уже вымерших поселениях. Но в Риге до этого мне бывать не приходилось, а потому, закинув сумку в номер гостиницы и прихватив с собой камеру (куда без этого), я бежала наслаждаться новизной своих ощущений — и приятным солнечным днем, благодаря которому у меня не было нужны прятаться под крышей или сидеть безвылазно в своём отеле.

Рига меня очаровала.

Бродя по улочкам старого города, я мысленно представляла себе город как человека… Это определенно была бы очень сильная и цельная, но вместе противоречивая фигура. Такой была и Рига, состоящая из интересной мозаики сразу нескольких сильных культур. Немецкая аккуратность смешивалась с нидерландской романтичностью, скандинавская простота с русским размахом.

Здесь не было ничего нарочитого или кричащего — если бы город был мужчиной, то передо мной бы сейчас предстал по-немецки сдержанный русский викинг, обманчиво спокойный и простой.

Гуляя по набережным Риги, я с удивлением отметила, что этот чужой и ещё незнакомый город нравится мне даже больше, чем Париж — здесь не было той легкомысленной игривости, что питала воздух французской столицы; латвийская же сдержанность внезапно пришлась мне куда больше по душе парижской фривольности.

Правда, и погода выдалась замечательная: я пробыла в городе целых два дня, и оба дня было тепло и солнечно. Наслаждаясь солнцем, балтийским морем, я отпраздновала свой день рождения на набережной… съев блин с нутеллой (тут я себе изменять не стала) под звуки морских волн, по волею случая забежавших через рижский залив, к берегу.

Телефон я с собой брать не стала — набережная была не так далеко от моего отеля, поэтому потеряться я не боялась.

Я боялась другого: потерять то странное чувство, которое заставило меня прилететь в этот город. Я жила… как будто в предвкушении чего-то сказочного, волшебного.

И это мне нравилось.

Я неспешно провела целый день наедине с собой, не отвлекаясь на электронные поздравления от банка и магазинов одежды, не проверяя смски и чаты в мессенжерах.

Всё это я сделала уже вечером, после того, как приняв душ, открыла бутылку охлаждённого шампанского, заказанного прямо в номер.

Разумеется, ни одна бочка мёда не могла бы обойтись без ложки дегтя, и этим дёгтем оказался звонок от моей мамы.

Мама, конечно же, не смогла спокойно принять изменения в моих планах. Мне задали тысячу вопросов: как я себя чувствую, тянет ли меня совершать какие-то глупости, хочется ли мне секса… ну и прочее, прочее, прочее — такое, что обычно дочери изо всех сил скрывают от своих матерей.

К сожалению, моя мама была ученым, медиком, а потому я с детства привыкла отвечать на подобные вопросы.

В разговоре мама упомянула про кулон — тот самый, который они с отцом подарили мне на моё восемнадцатилетие, и который я потеряла где-то в парижском аэропорту.