Личная спецслужба Сталина

— Да нет же, это не так! До 12 часов в открытом радиоэфире последовало санкционированное Сталиным обращение Молотова к правительству Японии с просьбой выступить посредником в урегулировании вспыхнувшего вооруженного столкновения между Германией и СССР. Хотя в том, что это война, ни Сталин, ни Молотов уже не сомневались. Тем более что германский посол Шуленбург еще ранним утром официально передал соответствующее объявление об этом. Однако, во-первых, Сталину было важно на весь мир показать, что СССР действительно подвергся вероломному, ничем и никак не спровоцированному подлому нападению. Это было до чрезвычайности важно, имея в виду перспективы создания антигитлеровской коалиции с США и Великобританией, предварительные принципиальные договоренности о которой имелись еще до начала войны. Во-вторых, не менее важно было и продемонстрировать на весь мир, что даже в такой ситуации СССР до последней секунды пытается решить все мирным путем…

— Ане получалось ли, что он просто хватается за соломинку? Вдруг Гитлер действительно остановит войска?

— Нет, Сталин надеялся, что войска первого стратегического эшелона — а это 3,5 миллиона человек с более чем достаточным количеством вооружений и боеприпасов, предупрежденные за четыре дня до агрессии, — уж как-нибудь, но сдержат врага до объявления всеобщей мобилизации. И, наконец, в-третьих, Сталину до чрезвычайности важно было лишить Берлин любых возможностей требовать от Японии немедленного вооруженного выступления против Советского Союза. Проще говоря, Сталину чрезвычайно важно было ликвидировать саму угрозу двухфронтового нападения на СССР!

— Каким же образом?

— У Японии действительно было обязательство выступить на стороне Германии, но только в том случае, если Германия подвергнется нападению. Однако своим обращением-предложением к официальному Токио выступить в роли посредника Сталин совершенно ясно и однозначно сообщил японскому руководству, что истинный агрессор Германия, а не СССР. И Япония так и не рискнула напасть на СССР, хотя пакостила нам всю войну.

— Но вернемся к воззванию митрополита Сергия…

— Сейчас, слава Богу, известно, что Местоблюститель Патриаршего престола Русской Православной Церкви митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский) обратился с мобилизующим воззванием к русскому народу 22 июня 1941 года, в День Всех Святых, в земле Российской просиявших. Но мало кто знает, что с этим воззванием он обратился сразу же после утренней службы. Более того. Никто никогда не обращал внимания на то, что он собственноручно написал и собственноручно же отпечатал это обращение, которое потом зачитал перед прихожанами с амвона после утренней литургии.

— Так рано?

— Да, до 12.00 22 июня никто в Москве — естественно, кроме высшего государственного руководства, — не знал о начавшейся войне. Каким же образом митрополит узнал о войне, успел написать, да еще и собственноручно, одним пальцем, отпечатать это обращение?! Ведь утренняя служба заканчивается примерно в 10–10.30 утра.

— Значит, о произошедшем он узнал раньше многих. Но откуда, от кого?

— О нападении Германии, уверен, местоблюститель узнал непосредственно от Сталина. А знаете, для чего Иосиф Виссарионович ему об этом сообщил? Чтобы именно он, Местоблюститель Патриаршего престола Русской Православной Церкви в судьбоносный для страны момент лично подвел черту под противостоянием государства и церкви. Кстати, напомню, что со своей стороны Политбюро эту черту подвело еще в 1939 году, отменив все постановления о гонениях на церковь.

— Но почему именно в тот момент церковь должна была «повернуться лицом к государству»?

— Подведя эту черту и обозначив более понятную для всего народа религиозно-цивилизационную сущность нагрянувшей страшной беды, Местоблюститель Патриаршего престола инициировал бы исконно русский патриотизм, необходимый для массированного отпора врагу! Причем, хочу отметить это особо, не только в этническом смысле. За рубежом нашу страну, при всей ее многонациональное™, всегда называют Россией. И любых представителей нашей страны — русскими. Так вот, вопрос тогда стоял именно о всеобщем, общероссийском патриотизме — при естественно главенствующей роли русского. Только после такого обращения митрополита Сергия у Сталина появились основание и возможность произнести в речи от 3 июля знаменитые слова — «Братья и Сестры!» — и реальный шанс рассчитывать на то, что эти проникновенные слова будут правильно поняты народом! Так и произошло!

— А почему Сталин так жестоко расправился с командованием Западного фронта?