Личная свобода

Клод немного подумал, и решил, что возиться с тёщей вообще не стоит. Не хочет она оставаться старой девой — хрен с ней. Вообще её вычеркнем…

Но любвеобильность, как видно, была наследственной чертой характера всей этой семейки — с бабушкой жены возникли те же проблемы. К тому же, Клод допустил одну небольшую оплошность — исправляя в описании тёщиной матери её характер (обозначавшийся так до конца и не понятым Клодом словом «ершистый»), он допустил опечатку, и вместо «гладкого» характера получил «гадкий». Результат, как говорится, был налицо — тут же прозвучал вызов по видеофону, и трудно даже было измерить высоту многоэтажности мата, полившегося из аппарата. Клод ничего не стал отвечать своей жене (точнее, новому её варианту), лишь содрогнулся, отключая аппаратуру связи, нервно закурил и вновь припал к клавиатуре. Но потрёпанные звонком чувства привели к тому, что Клод случайно переключил регистр. В итоге в качестве жены он получил нечто маловразумительное, с тремя квадратными глазами, небольшими колёсиками вместо зубов и синими иголками на носу. Хорошо ещё, что видеофон был отключён — Клод сильно сомневался, что способен был бы пережить разговор с этим существом, цветом своим весьма напоминавшим несколько протухшего покойника.

Исправить содеянное Клоду оказалось не под силу, потому что он напрочь забыл, как выглядело описание характера бабушки этого монстра в самом начале. И тогда Клод пошёл дальше, в глубь времён, так сказать…

Дело это было нелегким. Характеры предков дражайшей половины никак не желали меняться. А если и менялись, то последствия возникали совершенно непредсказуемые. Стоило, например, исправить «чрезмерную строгость» в характере человека на «умеренную мягкость», как у жены того оказывалась целая куча непонятно откуда взявшихся детей, особы женского пола из числа которых так и норовили слиться с Клодом в экстазе семейного сосуществования.

Более того, Клод вдруг с ужасом заметил в биографии одного из полученных вариантов жены упоминание о том, что она овдовела несколько лет назад. «Хорошо, что „ограничитель“ работает…» — с ужасом подумал Клод, вытирая холодный пот со лба.

Клод понял, что семейную проблему необходимо решать в более глобальном масштабе и принялся вычёркивать из списка живших на Земле целые семьи. Изредка он поглядывал на изображение жены, с нетерпением дожидаясь, когда же оно сгинет. Ну или, на худой конец, станет не таким устрашающим.

В один из моментов Клоду показалось, что он достиг желаемого результата. С экрана на него глянула довольно милая мордашка, а описание характера поначалу поразило своей скромностью. Однако фраза из биографии красотки о том, что она «является седьмой гонзакой бильтронного угора при старшем стронте левого крутака», сразу же насторожила Клода. А когда он прочёл, что в «бильтронный угор» её зачислили в качестве награды за «предоставление крутаку самого удачного чучела супруга», Клод решил, что девушка эта ему категорически не подходит.

Среди трудностей, неожиданно свалившихся на Клода, можно назвать и внезапно замолкнувший эфир — когда Клод решил немного отвлечься и послушать свежие новости, все каналы, словно сговорившись, ответили ему гробовым молчанием. Видимо, в процессе изменения прошлого, Клод случайно «подредактировал» (а то и исключил вовсе) жизнь того, от кого зависело изобретение космической связи.

Поначалу Клод расстроился, но потом решил, что космическая связь роскошь, и вполне можно обходиться без неё. А вот личная свобода — это уже не роскошь, а необходимость. И ради этого стоит продолжать работу.

Через час Клод едва не вскрикнул от восторга — изображение жены наконец-то исчезло с экрана. Вот она — долгожданная свобода! Дрожа от радости Клод запустил двигатели и повёл корабль к Земле.

Ещё на подлёте Клод обратил внимание на густые леса, покрывавшие планету. И чувство гордости охватило его — наверняка теперь экологическая обстановка стала лучше. И всё — благодаря ему!..

Неприятно удивило отсутствие космодрома. Но посадка прошла успешно. Клод вышел из корабля и остолбенел.

Вокруг него собралась толпа полуголых существ. Самое настоящее племя дикарей, то ли питекантропов, то ли вообще какие-нибудь неандертальцев поплоше. И Клод понял, что он немного перестарался.

Клод мрачно смотрел на павшее ниц племя, очевидно принявшее Клода за какое-нибудь местное божество. Что же теперь, делать-то? Жить среди них?! Вот уж фигушки!..

«А выбор-то какой?» — мрачно подумал Клод. — «Обратно же не вернуть…»

Да, но как он тут выживет?! Один, в дикой обстановке… Без женщин… Клод несколько иначе представлял себе свободу от семейных уз. А что прикажете делать теперь? Отпускать комплименты этим вот… Как их вообще назвать-то?!

Впрочем, некоторые из них были совсем даже ничего…