Личная терапия

Однако сегодня на подобные выверты у меня настроения нет. Я просто буркаю: «Здравствуй», – не отрывая глаза от текста на экране компьютера. Вежливость в моем голосе – минимальная. Ни с Нонной, ни с кем-либо вообще я сейчас разговаривать не хочу. Представляю, во что это может вылиться: в сочувствие, в ахи и охи, в пережевывание бесконечных подробностей. Только этого мне еще не хватало.

Нонну, впрочем, такие мелочи, не смущают. Она, если нужно, умеет отвлечься от второстепенных деталей. Вот и сейчас, игнорируя очевидную неприязненность, она переходит непосредственно к делу.

– Читал? – спрашивает она.

– Читал, – отвечаю я, надеясь, что злополучный текст провалится куда-нибудь в преисподнюю.

– Ну и что ты по этому поводу думаешь?

Далее она выслушивает мой горячечный монолог, который, если бы его записать, вполне мог бы быть назван «монологом убийцы», ни разу не прерывает меня, не пытается комментировать, а когда я окончательно выдыхаюсь и начинаю хватать ртом воздух, хладнокровно, точно я не произносил ни слова, спрашивает:

– У тебя все?

– Все, – отвечаю я, чувствуя себя, как сдутый воздушный шарик.

У меня даже голова кружится от бессилия.

– Немного, – констатирует Нонна. – А теперь послушай меня. Только не перебивай.

И сухим, ясным голосом, который не оставляет ее ни при каких обстоятельствах, Нонна излагает свою точку зрения. Суть ее предельно проста. Статья, конечно, поганая, но худшее, что можно было бы сделать в такой ситуации, это пытаться каким-либо образом на нее реагировать. Повторяю, это – худшее, что можно сейчас сделать. Ты же знаешь Мурьяна. Он только и ждет повода, чтобы раздуть настоящий скандал. Причем, позиция у него будет гораздо выгоднее, чем у вас: вы ответите Выдре, а он как человек благородный вступится за «оскорбленную женщину». Ты же можешь представить, как это будет им подано? В глазах подавляющего большинства вы будете выглядеть законченными подлецами – людьми, которые недостойно отреагировали на критику; людьми нетерпимыми, самоуверенными, мелкими, не вполне порядочными. Внутреннюю механику происшествия никто, разумеется, не считает, зато обвинения против вас будут сформулировано очень точно. Поймите элементарную вещь: у Мурьяна в такой ситуации есть перед вами громадное преимущество. Он может солгать, а вы лгать не будете, он может позволить себе гнусный намек, а вам ничего подобного не придумать. У него инструментарий богаче. Он лучше вооружен. Сражаться с ним на его поле, значит обречь себя на заведомое поражение.

Самое интересное, что я с Нонной совершенно согласен. Лучшая месть и Мурьяну, и Выдре – действительно не обращать на них никакого внимания. Относится к обоим просто как неприятным козявкам, которые, конечно, покусывают, но ничего, кроме слабой чесотки, вызвать не могут. К тому же здравой частью рассудка я понимаю, что мерзкие инсинуации Выдры имеют значение только для нас. Со стороны это воспринимается в несколько иных масштабах. У каждого – свои неприятности, и чужие проблемы на самом деле никого не волнуют. Какая Выдра? Какая, к черту, статья? Месяца через три об этом и помнить, наверное, никто не будет. Однако понимаю я это только умом. А ум человека, к сожалению, не всегда способен сдержать пламя эмоций. Кстати, это – одна из самых трудных проблем, с которыми сталкивается практическая психотерапия. Эмоциям нужно «сгореть», а значит – быть выраженными в каком-то конкретном действии, предоставляющим им выход наружу. И вот здесь обнаруживается парадоксальное качество человека: вместо того, чтобы полностью выгореть и превратиться в золу, эмоции, выраженные в негативных поступках, подбрасывают в огонь свежую пищу. Внутреннее пламя не гаснет, как ожидается, напротив – оно вспыхивает с обновленным неистовством. Подчеркну еще раз: умом я этот механизм хорошо понимаю, но одно дело – ум, и совсем другое – сумасшедшее, зашкаливающее биение сердца. Мне невыносима мысль, что Выдра за свою гадость останется безнаказанной и хуже того – будет теперь посматривать на нас с чувством нравственного превосходства. Еще бы, одернула суетящихся ловкачей. Собственно, поэтому Нонна мне и звонит. Она пытается таким образом амортизировать мой негативный накал. Пусть лучше он выплеснется сейчас, на саму Нонну, что безопасно, чем потом обнаружит себя каким-нибудь идиотским поступком. В глубине души я ей благодарен.

Тут я, правда, неожиданно замечаю, что уже довольно долгое время слышу только телефонные шорохи. Я, оказывается, молчу, и Нонна тоже молчит. Она как женщина умная четко осознает, когда требуется говорить, а когда, наоборот – выдержать паузу.

– Ну что? – наконец, спрашивает она.

Я нехотя отвечаю, что именно так мы и собираемся поступить. То есть, не обращать на статью никакого внимания.

– Нет, ты обещай, пожалуйста, – требует Нонна. – Обещай, что ни при каких обстоятельствах ничего делать не будешь. – Вдруг не выдерживает и почти кричит в трубку. – Обещай, обещай, пожалуйста!.. Я очень тебя прошу!..

Такого голоса я у Нонны еще никогда не слышал. Он дрожит, и в нем прорываются умоляющие интонации.