Личная жизнь Петра Великого. Петр и семья Монс

Впоследствии ходили слухи о необычайно смелом и благородном поведении Глебова перед смертью. Рассказывали, что в последний момент царь попытался еще о чем-то спросить капитана. Но тот якобы гордо ответил: «Пошел прочь, чудовище! Дай спокойно умереть тому, кому ты не дал спокойно жить!» — и плюнул ему в лицо. Но, скорее всего, истерзанной жертве было не до красивых героических жестов.

После того как Глебов умер, Петр уехал не прежде, чем велел колесовать и четвертовать всех сообщников Евдокии и ее уже мертвого любовника. Среди них был и Досифей, которого перед колесованием расстригли и лишили монашеского чина. Остальных кого удавили, кого обезглавили. После казни мертвые тела и их части подняли на высокий помост и создали подобие некоего общества вокруг трупа Глебова. «Эта жуткая картина напоминала собеседников, сосредоточенно внимавших сидящему в центре Глебову», — писал Плейер.

Однако Петру все было мало. Он велел предать анафеме любовника своей бывшей жены и поминать его вместе с расколоучителями, еретиками и бунтовщиками наивысшей пробы — протопопом Аввакумом, Тимошкой Анкудиновым и Стенькой Разиным.

Евдокию оставили в живых и не подвергли пытке. Но наивно было бы полагать, что царь удовлетворится только теми душевными страданиями, которые она испытала, принужденная присутствовать при казни любимого и почти всех своих друзей. Ей он тоже назначил кару. По указанию Петра собор священнослужителей осудил безнравственное поведение Евдокии и приговорил ее к наказанию кнутом и ссылке на Ладогу, в Успенский монастырь.

И даже это не стало пределом ее мучений. В тот страшный год ее постигли и другие несчастья: гибель сына, смерть отца и казнь любимого брата Авраама.

Евдокия выдержала все. Выжила в тюрьме. Дождалась смерти своего мучителя. По приказанию его вечно пьяной вдовы была заключена в страшную Шлиссельбургскую крепость, где с ней оставалась только одна преданная служанка, «старая карлица», которая готовила пищу и стирала белье. Иногда Евдокия сама ухаживала за карлицей, когда «недуги этого несчастного создания не позволяли ей исполнять свои обязанности», — свидетельствовал Ф. Вильбуа.

В кавардаке, наступившем благодаря закону Петра о престолонаследии, чуть было не исполнилось пророчество Досифея: ее кандидатура была названа при выборе правителя России. Но не сбылось. «Нраву особливого, жесткосердна будет», — решили выборщики. Однако жизнь свою «государыня-бабушка» закончила хоть не на престоле, но близ него, в довольстве и в почете.

Гибель царевича

Быстро обнаружилось, что между знакомыми и близкими царевича не существовало никакой определенной цели, никакого заговора. Их объединяла только надежда на скорую смерть Петра и воцарение Алексея. Потом апологеты царя придумывали самые фантастические планы разнообразных козней, якобы вынашиваемых заговорщиками. Они настолько нереальны, что не стоит о них упоминать.

Для освещения нравственного облика Петра Великого интересно остановиться на деталях того, как упорно, изобретательно и неумолимо отец подводил сына к гибели. Ему было для кого стараться. Екатерина засыпала супруга известиями о царевиче Петре:

«Дорогой наш шишечка часто своего дражайшего папа упоминает и при помощи Божией, во свое состояние происходит и непрестанно веселится муштрованием солдат и пушечною стрельбою…»

«О себе доношу, что я за детками, слава Богу, в добром здоровье. И хотя пред возвращением моим в Питебурх Пиотрушка был в здоровье своем к последним зубкам слабенек, однако ныне, при помощи божий, в добром здоровье и три зубка глазовых вырезались. И прошу, батюшка мой, обороны: понеже немалую имеет он со мной за вас ссору, а имянно за то, что когда я про вас помяну, что папа уехал, то не любит той речи, что уехал, но более любит то и радуется, как молвишь, что здесь папа».

Во время проведения розыска по его делу царевич сначала жил в доме недалеко от дворца и получал от государства приличное содержание.