Личная жизнь шпиона. Книга вторая

В среду Разин побывал в местной жилищной конторе, предъявив удостоверение старшего инспектора городской пожарной инспекции при Моссовете, получил план поэтажной застройки нужного дома, а заодно уж и дома соседнего. Из чертежей и описаний он узнал, что две квартиры в соседних домах когда-то были соединены проходом — из одной квартиры можно было попасть в другую через дверь. Мало того, двенадцатый дом не был отдельным строением, изначально это была пристройка, флигель десятого дома. Во флигеле помещались квартиры, которые хозяева большого дома сдавали внаем. Изначально верхние квартиры двух домов были объединены, но позже двенадцатый дом стали считать отдельным строением.

* * *

Собственно, в нужной Разину пятнадцатой квартире ответственным квартиросъемщиком числился некий Сергей Нифонтов, шестидесяти восьми лет, там же прописана его супруга и взрослый сын. В смежной квартире соседнего дома ответственным квартиросъемщиком значился некий Валерий Иванович Простаков, там же прописан его пожилой отец. Покопавшись с бумагами, Разин постучал в дверь начальницы ЖЭКа Людмилы Елизаровой, милой женщины, с напускной важностью подсел к столу и сказал:

— Дорогая Люда, пожары бывают не от того, что проводка искрит или окурки не тушат, — сказал он, раскладывая поэтажный план дома на столе Елизаровой. — Они от того бывают, что профилактики электросетей никто не занимается. Что за люди Простаковы? Ну, сын с отцом?

Елизарова улыбнулась кокетливо, куда-то ушла, но скоро вернулась.

— Мои девчонки их не помнят. Я тоже каждого жильца не знаю. Ну, посмотрела: квартплата вносится без задержек. Долгов не числится. Пьянь всякую к себе не водят. Короче, нет к ним претензий. А чего вы интересуетесь? Соседи жалобу написали?

— Вроде того, — кивнул Разин.

— Писателей сейчас много развелось. Пишут день и ночь. Во все инстанции…

Она дала бумажку с телефоном Простаковых и сказала, что больше ничем помочь не может. Однако телефонную трубку Простаковы не брали ни утром, ни вечером, ни ночью.

Следующий визит Разин нанес в местную поликлинику, где, представившись Нифонтовым, не предъявив ни паспорта, ни других документов, запросто получил на руки его медицинскую карту. Из этой довольно толстой рукописной книги в картонной обложке следовало, что в поликлинике по месту жительства Нифонтов, страдающий рядом хронических болезней, не появлялся уже три года. Подшита справка, что он встал на учет в ведомственной поликлинике КГБ по такому-то адресу. Разин отнес карту обратно в регистратуру, решив, что Колодный перед смертью не соврал.

Вечером в среду, на такси приехала хорошо одетая женщина. Она вошла в будку телефона-автомата, покрутила диск, подождала и положила трубку. Минут десять она расхаживала по тротуару, задирала голову кверху и смотрела на темные окна. Подъехала серая «волга», Разин увидел мужчину в синей куртке и джинсах, которого узнал с первого взгляда. Лицо Орлова было румяным и веселым, а походка нетвердой. Он обнял женщину за талию, сцепил руки, приподнял ее над землей, — и пошатнулся, отступил, затем шагнул в бок, снова пошатнулся и, наконец, обрел равновесие. Он утащил женщину в арку, в пятнадцатой квартире загорелся свет.

Видимо, в этих стенах проходит и личная жизнь майора Виктора Орлова. Квартира не простая, туда легко войти. Но, может так случиться, что выйти назад будет гораздо труднее.

* * *

На следующий день Разин вошел в подъезд соседнего дома и поднялся на последний этаж. На площадку, как и в двенадцатом доме, выходило три двери. Было прохладно и тихо. Он позвонил в нужную квартиру, подождал и снова позвонил. Затем достал из кармана отмычки и стал копаться с замками, светя крошечным брелком-фонариком. Верхний замок врезной, такие продают за пятерку в любом хозяйственном магазине, он сопротивлялся не дольше двух минут. Нижний замок был старинным, открывался фигурным ключом, с этим Разин возился чуть дольше.

Квартира встретила его полумраком и запахом пыли. Воздух был застоявшимся, видимо, окна не открывали неделями. И человеческая нога тут не ступала лет сто. Для начала Разин бегло осмотрел квартиру, она оказалась больше, чем можно было предположить. Три комнаты, четвертая совсем крошечная, плюс две кладовки, санузел и кухня, выходившая окнами во двор. Самая большая комната представляла собой кабинет или библиотеку. Большой письменный стол у окна, на нем чернильный прибор с орлом, расправившим крылья, пожелтевшие листы ватмана с чертежами, книжные шкафы скрывали за желтыми шторками залежи технической литературы.

В столовой, под люстрой с зеленым стеклянным колпаком и хрустальными висюльками, стоял овальный обеденный стол и несколько мягких стульев с вытертыми сидениями. У стены буфет, одно стекло треснуло поперек, посуды немного, вся разная. Впечатление было такое, будто хозяев подняли среди ночи, дали пять минут на сборы и куда-то увезли. В соседней спальне кровать орехового дерева с провалившимся матрасом и трехстворчатый шкаф на том месте, где должна быть та самая дверь, которую, если верить бумагам, давно заложили кирпичом.