Личник

– Шестьдесят первый год, год освобождения крестьян. Казалось бы, основное требование либеральной интеллигенции вашим дедом, ваше императорское высочество, в феврале выполнено, после опубликования манифеста. Но осенью этого же года в России создается организация «Земля и воля». Как нашёл в материалах Савельева, насчитывала около трех тысяч человек. Основная цель – крестьянское восстание, свержение самодержавия и созыв бессословного народного собрания. В шестьдесят четвертом году, когда не удалось организовать одновременное польское и крестьянское восстание на Украине, в Белоруссии и Литве годом раньше, самораспускается. Из этого первого состава «Земли и воли» к боевикам можно отнести «Комитет русских офицеров в Польше», который поддерживал активные связи с герценским «Колоколом» и польскими повстанцами. Многие члены комитета участвовали в восстании на стороне поляков. К сожалению, материалов у меня было мало, поэтому каких-либо конкретных фактов финансирования данной организации я не нашёл, но если покопаться в архивах Третьего отделения, что-то, может, и найдётся, – я прервался, сглатывая слюну в пересохшем рту.

– Тимофей Васильевич, будьте добры, налейте нам с Андреем Николаевичем и себе кваску. Графин с ним и стаканы в буфете стоят, – цесаревич показал рукой на мебель. – А то что-то сегодня хорошо протопили на ночь. Жарко.

Я, положив папку с бумагами на стол, направился к буфету, где, открыв центральные створки, обнаружил красивую стеклянную посудину с темной жидкостью. Открыв пробку, понюхал. В нос шибануло запахом хорошо настоянного кваса. Налив три стакана, два отнёс цесаревичу и барону Корфу. Потом, взяв свой, вернулся на своё место. Сделав глоток ядрёного кваса, поставил стакан на стол и вновь взял папку в руки.

– Готовы к дальнейшему докладу, Тимофей Васильевич? – спросил меня Николай.

Увидев мой утвердительный кивок, сказал:

– Продолжайте.

– В шестьдесят втором году Пётр Григорьевич Заичневский, находясь под следствием в камере Тверской полицейской части, написал прокламацию «Молодая Россия», содержавшую бланкистскую программу революционного переворота и получившую известность как революционный манифест республиканцев-якобинцев. Прокламация была нелегально издана и распространена членами московского студенческого кружка Заичневского от имени вымышленного Центрального революционного комитета. В прокламации, в частности, заявлялось… – я достал из папки ещё один листок и прочёл: – «Мы издадим один крик: „В топоры!“ – и тогда… тогда бей императорскую партию, не жалея, как не жалеет она нас теперь, бей на площадях, если эта подлая сволочь осмелится выйти на них, бей в домах, бей в тесных переулках городов, бей на широких улицах столиц, бей по деревням и сёлам! Помни, что тогда кто будет не с нами, тот будет против, кто будет против, тот наш враг, а врагов следует истреблять всеми способами».

– И вы нашли связи Заичневского с зарубежным капиталом? – спросил меня цесаревич.

– Нет, ваше императорское высочество, но данный революционер и его прокламация стали предтечей возникновения нового течения в революционном движении – революционеров-нигилистов, которые в основе своей программы действий поставили террор в отношении правящего дома в Российской империи, – я, взяв стакан, сделал глоток кваса и поставил посуду на место.

– И где же этот пророк террора сейчас? – поинтересовался барон Корф.

– Вы не поверите, ваше высокопревосходительство. Совсем недавно, в восемьдесят восьмом году, Заичневский был в очередной раз арестован, два года провёл в тюрьме, а в феврале девяностого года был выслан на пять лет в ссылку в Иркутск. Сейчас ведёт иностранный отдел в «Восточном обозрении» и работает корреспондентом «Русских ведомостей», – ответил я генерал-губернатору, продолжая краем глаза наблюдать за Николаем.

– Это уже ни в какие ворота не лезет, – возмутился Андрей Николаевич. – Не доведёт до добра наш либерализм в отношении революционеров. Так он сейчас начнёт свои воззвания в государственных изданиях печатать!

– Тимофей Васильевич, у вас есть полный текст данной прокламации? – спросил меня Николай, сжав кулаки, а глаза наследника престола опять поменяли цвет на стальной.

– Да, ваше императорское высочество, – достал я из папки несколько листов. – Я подчеркнул наиболее интересные места данной программы. И хочу добавить, что вышла она очень уж вовремя. Перед самым началом Польского восстания. И некоторые тезисы господина Заичневского звучат, будто бы ему в уши нашептывал не дьявол, а кто-то из Форин-офиса, с учётом того, что именно Англия создала коалицию, которая пыталась дипломатическим путём отделить Польшу от Российской империи, да ещё в границах одна тысяча семьсот семьдесят второго года.

– И какие же тезисы? – почти одновременно спросили меня цесаревич и барон Корф.