Личное дело опера Иванова

– Зачем? – Маринка, кажется, даже перестала скакать, и Андрей так и увидел её капризную утреннюю стойку – взгляд исподлобья, губы поджаты, руки сцеплены на груди.

– За надом! Сказал, трубку дай!

Беззвучно ругнулся. Твою мать. Чёрт… Не сдержался. Занесло.

– Да? – ответила Оксана.

– Привет.

– А… Да, добрый день, Андрей Иванович.

Андрей усмехнулся:

– Что, Маринка уши греет?

– Да, – в голосе послышалась улыбка.

– Понятно. – Дошло вдруг, что ему и сказать-то особо нечего. Просто хотелось услышать её, почувствовать рядом. – Чем занимаетесь?

– Гулять собираемся.

– Понятно, – намотал на палец телефонный провод. Размотал. Чувствовал себя несуразным подростком. – А я работаю.

– Это хорошо.

– Да не особо. На самом деле вечера жду, а время так тянется…

Пауза в трубке и ощущение тепла.

– Да. Согласна.

После этого разговора время, казалось, потянулось ещё медленнее. Но потом пришёл Петров, и они отправились на обход участка. Одно за другое, и дел нацеплялось столько, что едва успели на летучку, а потом ещё и снова зарулили по двум адресам, дорабатывая.

И как бы ни хотелось попасть домой пораньше, а вернулся с опозданием больше чем на час. А там вездесущая Маринка: оккупировала, то повисая у него на шее, то засыпая разговорами и всячески игнорируя при этом Оксану. И ведь, лиса, сменила утреннюю тактику – стелила теперь мягко: «папочка, папуличка», даже сюсюкать начала, чего сто лет уже не бывало. А Оксана смотрела на это и улыбалась.

– А как она днём? – уловив мгновение, спросил Андрей.

– Отлично! Когда мы с тобой порознь, она золотой ребёнок.

– М-да. И надолго это с ней?

Оксана пожала плечами:

– Мне кажется, это не от неё зависит.

– А от кого?

Она снова пожала плечами, встала.

– Я пойду?

Глава 17

Как назло, сейчас, когда больше всего хотелось замедлиться, окунуться в безумие «первой влюблённости» и просто наслаждаться моментом – приходилось, как ужаленному, мотаться по службе. Поцелуй украдкой утром, парочка, если повезёт, вечером – вот и всё что удавалось урвать для личной жизни. Ну и недолгие разговоры ни о чём, с вездесущей Маринкой под боком.

Впрочем, сам Андрей решил бы вопрос с дочерью радикально – не её дело, почему Оксана задерживается у них позже обычного. «Закрой дверь и не заходи, здесь взрослые разговоры» – вот и всё… Но Оксана была против таких мер и всё равно каждый раз сбегала не позже десяти.

А он проваливался в неё с каждым днём всё глубже, увязал намертво, не понимал, как жил без этой бури в груди всего пару недель назад. Предлагал ей остаться у них с ночёвкой, но Оксана отказывалась, ссылаясь на какую-то ерунду: то любимый шампунь, то зубная щётка…

– Из-за Маринки? – не верил в глупые отговорки Андрей.

– Нет. Правда, нет! – улыбалась Оксана. – Просто мне надо домой.

Это напрягало. Потому что и сам понимал, что дело не в шампунях и не в Маринке – в нём. Наверное, Оксана ждала от него чего-то больше, чем «останься на ночь», но он по-прежнему не мог ей этого предложить. Что-то держало.

А тут ещё и в субботу пришлось выйти на службу сверхурочно. Но, правда, и вернулся пораньше. И вечер сложился как-то по-особенному ладно: в зале на полу перед телевизором кружком сидели Маринкины подружки и, с интересом смотря сказку, без остановки таскали сырники из стоящей перед ними большой чашки. На кухне – Оксана, в фартуке и с припорошенной мукой чёлкой, словно конвейер штамповала эти самые сырники. А Андрей сидел здесь же и, приглядывая, чтобы Тёмка не лез к плите, всё смотрел на Оксану и улыбался. Она ловила его взгляд и улыбалась в ответ. Всё было как-то просто и по-настоящему, и от этого сердце словно оттаивало. И Андрей понимал – сегодня не отпустит. Не может. Устал за всю жизнь без неё.

Но время пришло, и Оксана снова завела свою пластинку про то, что ей непременно надо домой, а он снова оказался не готов предложить ей что-то большее, чем простую ночёвку. Да ещё и Маринка, перевозбуждённая засидевшимися подружками, как назло, не собиралась ложиться вовремя. В довершение всего позвонил Харламов, сказал, что дежурит до одиннадцати, и напросился в поздние гости. И Маринку вообще сорвало от восторга, скакала как сумасшедшая и визжала:

– Дядя Олег! Дядя Олег! Дядя Олег!

В конце концов, всей семьёй проводили Оксану к остановке и вернулись домой. И уже почти в полночь, когда Тёмка давно спал, а Маринка всё ни в какую, Андрей не выдержал:

– Ты у меня дождёшься! Буду просить Оксану, чтобы оставалась у нас с ночёвкой, раз ты только с ней вовремя ложишься!

– Подумаешь, – закатила Маринка глазки. – Проси сколько хочешь, она всё равно не согласиться! Её Федя дома ждёт!

Андрею словно подзатыльник дали. Замер.

– Какой ещё Федя?

– Обыкновенный! С усами! Он у неё, между прочим…

В дверь позвонили.

– Дядя Оле-е-е-г! – завизжала Маринка и кинулась в коридор.

Это действительно оказался Харламов. С пивом.

– Вот это да, а ты чего не спишь? – подхватил повисшую на шее Маринку. – Тебе, наверное, пора вместо папки на ночные дежурства выходить, да? Ну-ка, тащи вот это на кухню. – Вручил ей завёрнутую в газету вяленую рыбу и бумажный кулёк. Маринка тут же сунула в кулёк нос.