Личное правосудие

– Да, но для меня это немного больше… на моем месте мог быть кто угодно, кто раньше, чем я, попался вам на глаза! Вы должны знать.

– Что знать?

– Оллэ и Дирр… они слишком много обсуждают вас, слишком много говорят о вас… о том, что вы не настоящий, вернее то, чем вы занимаетесь и для чего их наняли, это не по-настоящему.

– Обсуждают, и что? Они как-то саботируют свою службу и предлагают вам меня убить и украсть из особняка старую мебель?

– О небеса, спасибо Им, нет, но я все же опасаюсь, точнее, я подозреваю их в неверности…

– Гиро, старый вы вояка, – Кинт положил руку ему на плечо, – спасибо, конечно, за бдительность и преданность, но вам не стоит занимать себя такими заботами.

– Я хочу быть вам полезным, господин Кинт.

– Понимаю… А что там у вас за история с парламентской комиссией по обороне? Расскажите, у меня есть некоторые знакомства и, возможно, я смогу вам помочь.

И Гиро словно прорвало… он затараторил о том, что его гренадерский корпус был сформирован в восточной провинции, где он собственно и служил до развала терратоса на вотчины гильдий… а по окончанию войны единственная провинция, которая исполняла свои обязательства по мобилизационным выплатам, была Степная, и изувеченной Гиро ждал справедливости…

– Ладно, я поинтересуюсь при случае о ваших делах, вы переведите углем на клочок бумаги ваш жетон гражданина, – сказал Кинт, усевшись на одноколейник и натянув на голову пилотский кожаный шлем, а на руки перчатки по локоть.

Гиро резво захромал открывать ворота, одноколейник взревел мотором, потом шум двигателя выровнялся, и Кинт, вывернув за ворота и разгоняясь, покатил по грунтовке пригорода.

Спустя полчаса одноколейник остановился в конце конторской улицы, у самого представительства Кинт останавливаться не стал, потому что заметил у входа паровой фургон департамента правопорядка, двух городовых и двух инспекторов, мило беседующих с Шагэ. Кинт проехал до конца улицы, где развернулся и скатился в проулок, заглушив двигатель, соскочил с одноколейника, прошел два дворика и остановился в тени арки, наблюдая за происходящим у конторы…

Шагэ еще с минуту кокетничала с инспекторами, один из них театрально погрозил ей пальцем, та рассмеялась и что-то ответила, тут жандармы вывели со связанными сзади руками Дирра, а на его лице наливался синяк на всю щеку. Один из инспекторов замахал руками, что-то раздраженно выговаривая городовым, те впихнули Дирра обратно в контору и сами скрылись за дверями, а инспектор, перекинувшись парой фраз с коллегой, уселся за руль фургона, тот чихнул, зашипел паром и медленно покатил вверх, к центру.

«Значит, засада», – подумал Кинт, присел на подвернувшийся старый и рассохшийся бочонок и стал не торопясь набивать трубку, – «те жандармы и инспекторы у ресторана явно только приехали по вызову, а эти здесь, похоже, давно, как бы не с ночи дожидались… в сговоре с секретарем? Похоже… эх, как бы Дирр не сболтнул чего лишнего… Вот же червяк этот Идьяр Канн, он что, собрался испортить все мои планы? Ну уж нет!»

Кинт не стал раскуривать трубку, лишь плотнее прижал пальцем табак и убрал ее в нагрудный карман кожаной куртки, затем осмотрел внутренний дворик дома с аркой, обнаружил веревку, провисшую под тяжестью мокрого белья, стянул с нее одно из полотенец и, завернув него свой кошель, весьма тяжелый кошель, так как был день выплаты жалования, направился через дорогу ко входу в контору, повыше приподняв воротник, не снимая ветровых очков и натянув поглубже кожаный шлем…

Первого, стоявшего у двери в конторе, напротив витрины-окна инспектора, Кинт нокаутировал сходу, мощным ударом кулаком в челюсть, тот рухнул в забытье не издав ни звука, однако грохота наделал знатного… Тут же из кладовой, на шум выскочили двое, но Кинт уже придал за несколько вращений необходимую энергию для кошелька в полотенце и смачно влепил им одному из городовых в лоб. Второй, что успел выудить из кобуры револьвер, вдруг замер и его дрожащие руки поползли вверх, а его револьвер, повис на пальце.

– Ты так долго, я устала их развлекать! – Шагэ, держа на мушке двуствольного пистолета городового, нервно улыбнулась.

– У тебя неплохо получилось, – ответил ей Кинт, заглянул в кладовую, недовольно скривился, а затем за два шага приблизился к городовому с поднятыми руками, сбил его с ног, вынул из-за голенища сапога штык и, притулив его острие к глазу несчастного, зловеще прошипел, – сколько Идьяр Канн платит вам?

– Ничего… нисколько… он платит вот ему, – городовой кивал на инспектора все еще пребывающего в забытье.

– Освободи Дирра, – обратился Кинт к Шаге, – разденьте их всех до исподнего, свяжите и пусть в кладовой посидят, а я пока объясню непонятливому секретарю совета, как бывает прямолинеен северный горный трест в решении вопросов.