Личное счастье

– Так вот слушайте… Картошка хорошо поджарилась у тебя сегодня…

– Ну, папка!

– Нет, правда хорошо, с лучком…

– Ну, папка же!

– Так вот, ребята. Сегодня я переговорил в отделе кадров. И с Андреем Никитичем. Они согласны дать мне отпуск на июль месяц.

– Ой, хорошо! А куда?..

– Так вот через несколько дней мы все втроем как соберемся, да и в деревню к бабушке! А?

– Ой, папка! Неужели? – Зина так обрадовалась, что не верила такому счастью.

Антон соскочил со стула и бросился к отцу:

– С папкой! В деревню!

Он забрался к нему на колени и принялся целовать отца в колючую, жесткую щеку.

– Папа, подожди-ка… – У Зины пропала улыбка. – А Изюмка как же? Значит, целый месяц к ней никто не поедет?

– Ну как же так? – Отец пожал плечами. – А разве мы из деревни не можем приехать ее навестить? Теперь по всем дорогам автобусы, электрички. Не то что раньше бывало: на лошади полдня до станции добираешься – трюх-трюх! А то и вовсе на своих на двоих. Теперь съездить куда хочешь ничего не стоит.

– Папа, подожди, а как же пионерский лагерь?

– Проживут месяц без тебя. Тебе тоже нужен отдых!

Пожить в деревне вместе с отцом и Антошкой. Ну разве плохо? Очень хорошо, очень даже!.. Хотя это и не совсем то, чего хотелось Зине…

– Да, письмо!

Отец и Антон, уютно обнявшись, сидели на диване и читали «Сказку о золотой рыбке».

А Зина шла вместе со своими школьными друзьями по мягкому теплому проселку с розовой кашкой по краям, полола в колхозе капустные грядки, сбегающие к реке, купалась в этой веселой речке с осокой и стрекозами; выступала в колхозной избе-читальне (читала стихи), варила на костре кашу…

«Андрюшка, такой нескладный, повесил сушить свои башмаки над костром, и один башмак упал прямо в огонь. Пока спохватились, а он уже обгорел весь, подметка отстала. Привязали веревочками, так теперь и ходит…»

– Эх ты, Андрей!.. – тихонько смеялась Зина. «А когда из Москвы уезжали, собрались все на платформе. Уже гудок, а Артемий все не командует посадку. Уже надо скорей садиться, тогда он говорит: «А где же та беленькая девочка? Зиной, кажется, зовут?» Мы сказали: «Она не поедет», – и он был недоволен. И тут же велел идти в вагон…»

Зина несколько раз перечитала эти строчки. «А где же та беленькая девочка?.. Он был недоволен». Заметил, значит. Заметил, что ее нет! «Зиной, кажется, зовут?.. И он был недоволен». Он был недоволен! Он был недоволен!

«Под кустами растут высокие желтые цветы. По настоящему они называются «купальницы». А в деревне их зовут бубенчиками. И знаешь – это правильно, они совсем как бубенцы, на солнце они просвечивают и кажутся золотыми. А почему нельзя у нас во дворе сделать такую клумбу из этих бубенцов? По-моему, можно. Вот и из ромашек тоже…»

– Ну, теперь пойдет про цветы. Теперь все цветы, какие растут в лесу и на лугах, будут описаны здесь, – медуница, колокольчики, голубой цикорий…

Но вот, кажется, кончились цветы.

«Мальчишки тоже пололи капусту. И Артемий полол. Он большой, ему нагибаться трудно, сердился, а все-таки полол. Сима Агатова тоже сердилась. У нее это плохо получается, верхушки отрывает, а корни в земле, ну прямо чуть не плачет. Артемий говорит: «Мы тебя освобождаем от этой работы». А она: «Ни за что, какая же я, говорит, комсомолка? Тогда, значит, я белоручка, а не комсомолка!» И знаешь? Ведь в конце концов научилась полоть, упорная такая. А зато Андрюшка Бурмистров прямо за двоих может работать, руки у него очень ловкие, захватистые какие-то…»

– И я с вами! И я!.. – вдруг вырвалось у Зины.

Она испуганно посмотрела на отца и встретилась с его взглядом. Он смотрел на нее пристально, словно стараясь проникнуть в ее душу.

– Это я так, – виновато улыбнулась Зина, – я ничего!

«И потом – мы на молочной ферме помогли вычистить загон. Телятник только что построили, участок весь замусоренный, а телятам надо, чтобы чисто было. Вот мы всё расчистили, перетаскали с участка все щепки, стружки, кирпичи. И сейчас лужок совсем зелененький. А телята желтенькие, сантиментальские…»

– «Сантиментальские»! – Зина засмеялась. – Папа, слышишь? Там, оказывается, телята не симментальские, а сантиментальские! Эх, Фатьма!

«И потом смотрели, как доят коров электродоилками. Такие металлические стаканчики привешиваются. Я хотела попробовать – как это доят коров? Но мне доярка не разрешила, потому что я корове незнакомая и она молока мне из даст. Вот ведь какие они, эти коровы, капризные!

А потом доярки и скотники все собрались, и Артемий рассказывал им, что такое космический корабль, и как он сделан, и для чего летали люди в Космос, и еще Артемий рассказывал про всякие миры. И про Венеру, что на ней там вода и болота и, может быть, всякие динозавры. А на другой день мы видели Венеру. Мы на рассвете шли через овсяное поле. Овес был зеленый и весь в росе, небо чуть розовело на горизонте, а повыше оно зеленоватое. И вот в этом зеленоватом, над розовой зарей, висела большая белая звезда, она сверкала и была такой красоты, что сказать невозможно. Артемий сказал, что это и есть Венера. Эх, жалко тебя не было, может, ты потом нарисовала бы…»