Личное задание

– Я и моя команда привыкли руководствоваться одним простым, но действенным лозунгом: «Сказано – сделано». Я привык претворять свои планы в жизнь немедленно, не откладывая их в долгий ящик. – Он обращался уже не столько к телезрителям, сколько к ведущей, в которой Громов не без удивления опознал свою знакомую – Людмилу. Она прямо вся извелась в своих тесных брючках, бросая взгляды на часы, а Итальянец посматривал на нее, как кот, подстерегающий доверчивую птичку. – Так что, – говорил он, чуть ли не облизываясь, – в заключение беседы хочу пригласить вашу съемочную группу на место событий. Милости прошу ко мне в пятницу в первой половине дня. Вместе прокатимся с турецкой делегацией за город... Ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать... А? – Итальянец интригующе хохотнул.

Громов резко подался вперед. Неужели он не ослышался? Неужели завтра Итальянец действительно осчастливит своим присутствием поселок Западный?

Людмила вся затрепыхалась в не менее радостном экстазе, чем тот, который не так давно испытала на этом самом диване, когда лежала под Громовым.

– Конечно, – чирикнула она. – Мы с радостью принимаем ваше приглашение. Нашим зрителям будет интересно проследить за развитием событий.

– Еще как! – машинально подтвердил Громов, невидящие глаза которого были устремлены на экран. И, хотя никакого Итальянца там уже не наблюдалось, он обращался именно к нему, когда мрачно произнес: – Ну что, Руднев А. С.? Теперь за спинами пацанов не спрячешься, м-м?

* * *

«Мы в расчете».

Вот и весь текст послания, оставленного Саней. Его расчет был предельно прост. С кухонного стола исчезла бутылка водки, из холодильника – упаковка крабовых палочек, а из-под дивана, на котором спал Громов, – заряженный револьвер.

«Стреляться вздумал, что ли? – тоскливо подумал он. – Только этого мне не хватало!»

Саня исчез с оружием в самый неподходящий момент. Без общества вздорного мальчишки Громов обошелся бы, причем с превеликим удовольствием. Но револьвер! Ему как раз нашлось достойное применение, а он оказался в руках юного истерика. Забился небось в какую-нибудь щель, как таракан, и барабан с демонической улыбкой крутит. «Погиб поэт, невольник чести», и все такое. Если напьется пьян, может и пальнуть в свою бестолковую башку. Где же его теперь искать?

Громов натянул джинсы и вышел из дома. Во дворе его поджидал черный соседский пес с героической кличкой... Рэмбо? Ах да, Рокки... Он сидел в нескольких шагах от крыльца, с видом виноватым и торжествующим одновременно. Его глаза то блудливо ускользали в сторону, то вопросительно поглядывали на человека, как бы спрашивая совета.

– Ну, что там у тебя? Выкладывай, – рассеянно сказал Громов, озираясь по сторонам.

Он не ожидал, что его предложение будет выполнено столь буквально. Рокки осторожно приблизился и выложил из пасти на крыльцо блестящую штуковину с обрывками цепочки. «Золото, – определил Громов, вертя в руках стрекозу. – Золото плюс целая россыпь драгоценных камней. Если бриллиант в лапах стрекозы настоящий, то кулон должен стоить целое состояние».

Рокки выжидающе смотрел на Громова, доволен ли?

Странный пес. О сороках-воровках, падких на все блестящее, Громову слышать доводилось. Но собаки...

– Гдe ты это взял, м-м? – спросил он.

– Ау-уф! – неопределенно отозвался Рокки.

– Очень вразумительно, – сказал Громов. – Спасибо за исчерпывающую инфор... Черт!

Присмотревшись к неожиданному дару, он обнаружил на звеньях цепочки бурые пятна. Абсолютно чистого золота, конечно, в природе не существует, но обычно его все же отмывают от крови, а не выставляют его сомнительное происхождение напоказ.

Соседский дом угрюмо наблюдал за Громовым всеми своими темными окнами. За ними что-то явно таилось. Что?

Стиснув стрекозу в кулаке, он двинулся туда, отметив про себя, что Рокки занервничал, засучил лапами, а с места так и не сдвинулся. Только проводил Громова трагическим взглядом. «Не надо, – умоляли его глаза. – Не ходи туда, останься со мной».

На участке – ни рабочих, ни охранников. И гнетущая тишина вокруг. А в самом доме скопилось слишком много зеленых мух и веяло нехорошим покоем. Вечным.

Разгадка крылась наверху. Здесь царил разгром, напоминавший последствия пьяной оргии. Загулявшая парочка валялась прямо на полу. Растерзанный холуй Суля в спущенных до щиколоток штанах и совершенно голая девушка – бледная, худенькая, с закрытыми глазами. Похоже, она не дышала.

Очень осторожно, чтобы не наследить и не оставить нигде своих отпечатков, Громов подошел поближе. Суля лежал на животе со свернутой набок головой. Скорее всего, перед смертью он насиловал бедняжку, приковав ее за ногу к сейфу. Но обрывки ремешка на его собственных руках свидетельствовали о том, что и сам он являлся пленником. Как это произошло, Суля, естественно, рассказать не мог.