Личность преступника. Криминолого-психологическое исследование

На протяжении уже длительного времени, например, выявляется и регистрируется в год весьма незначительное количество фактов взяточничества (1997 г. — 5608; 1998 г. — 5804; 1999 г. — 6823; 2000 г. — 7047; 2001 г. — 7909; 2002 г. — 7311; 2003 г. — 7047; 2004 г. — 8928; 2005 г. — 9821; 2006 г. — 11 063; 2007 г. — 11 616; 2008 г. — 12 512). К уголовной ответственности бывают привлечены менее 30% взяточников, а реально осуждены к одной из мер уголовного наказания менее 20%. И это в то время, когда, по единодушному мнению экспертной группы, в крупных мегаполисах, например в Москве, упомянутое количество фактов получения и дачи взяток происходит ежедневно.

Следует еще раз отметить, что коррупция — это далеко не только взяточничество. Она объединяет различные по своей криминологической характеристике криминальные деяния: хищения, должностные преступления, подкуп-продажность и т.п.

Коррупцию, как отмечают ведущие криминологи, следует сегодня рассматривать как определенный и устойчивый сектор криминального рынка — оборота того, что прямо запрещено законом, или оборота в нарушение определенных, специальных норм и правил.

Современный криминальный рынок — это не только незаконный оборот наркотиков, оружия, человеческих органов. Это еще незаконный оборот должностей, голосов избирателей, полномочий и возможностей, различных значимых решений и т.п. Поэтому коррупция активно проявляет себя в самом широком спектре общественного бытия, например в спорте, шоу-бизнесе и др. И сегодня можно уверенно констатировать, что коррупция все теснее и прочнее смыкается с организованной преступностью, приобретает черты высокоорганизованных криминальных формирований и сообществ. И соответственно спектр лиц, втянутых в организованную, групповую и индивидуальную коррупционную деятельность, весьма широк и разнообразен.

Причины данного явления мы видим в следующем:

1) превращение коррупции в главный инструмент продвижения и закрепления на государственно-политическом Олимпе;

2) утверждение коррупции в качестве всеобщего образа жизни большей части населения;

3) рост профессионализма в деятельности преступных сообществ, участниками которых нередко являются коррупционеры;

4) несовершенство действующего законодательства о предупреждении коррупции и об ответственности за коррупционные преступления.

Нельзя не учитывать и того, что коррумпированные лица обладают не только официальным статусом и профессиональными знаниями, но и определенным криминальным опытом; сами могут проявлять инициативу, выполняя те или иные действия (бездействие) в интересах подкупивших их лип. Коррупционеров трудно выявить еще и потому, что уголовной ответственности подлежат как они сами, так и лица, их подкупившие. И те и другие заинтересованы сохранять свою преступную деятельность в тайне, оказывая противодействие расследованию в самых различных формах. Обе стороны стараются действовать без очевидцев, принимают меры к сокрытию и уничтожению следов преступления, прибегают в случае возбуждения уголовного дела к фальсификации доказательств, подкупают или запугивают соучастников и свидетелей преступления, а в последнее время и лиц, производящих расследование. Следует также иметь в виду, что коррумпированные должностные лица оказывают противодействие правоохранительным органам путем использования личных связей во властных структурах.

Личность коррупционера, имеющего высокий служебный статус, во многом остается неизученной.

При исследовании личности коррупционера особую ценность представляют сведения о мотивации его поведения. Исходя из этого было бы ошибочно, например, думать, что коррупционеры совершают преступления исключительно из корыстных побуждений. Достаточно большую их часть составляют люди, совершающие подобные действия по мотивам карьеризма или властолюбия. Этим лицам необходимо постоянно завоевывать авторитет среди окружающих, быть все время на виду и т.п. Корысть, понимаемая в смысле личного обогащения, если она здесь есть, выступает в качестве лишь дополнительного мотива.