Личностные расстройства

Значение высокой самогипнабельности заключается в том, что лица с ДРИ имеют в своем распоряжении особый защитный механизм, который недоступен другим жертвам насилия. Диссоциация позволяет пациентам с ДРИ избегать необходимости иметь дело с непереносимыми эпизодами из прошлого и настоящего, передавая переживания альтернативной личности (другому «Я»-состоянию). Лица, лишенные возможности диссоциации, могут использовать вместо нее такие формы психологической защиты, как отрицание или репрессию, что приводит к развитию других видов расстройств.

Исследование истории жизни пациентов с ДРИ показывает наличие сексуального насилия в детском возрасте, и более редко психическую травму, содержанием которой являлось присутствие при неожиданной смерти кого-либо из наиболее близких людей.

Наиболее ранние сообщения о ДРИ касаются двойных личностей. Тем не менее, по данным И. Блисса [6], П. Коонса и соавт. [13], среднее количество личностей варьирует от 6 до 16. Многие из них, судя по описаниям авторов, представляют скорее фрагменты личности. К. Росс [26] в связи с этим высказывает точку зрения, что создание большого количества фрагментов может даже не быть диссоциативным феноменом, индивидуум скорее присваивает отдельные названия различным воспоминаниям.

Переход между личностными состояниями занимает от одной/нескольких секунд до нескольких минут и может быть как неосознанным так и осознанным, обусловленным волевым актом. Ф. Патнэм [25] суммирует общие черты такого перехода: «Во многих, но не во всех, случаях начало переключения сигнализируется морганием или закатыванием глаз. Могут наблюдаться быстрые трепетания глазных яблок. Транзиторные лицевые подергивания или гримасничание часто сопровождают переключение. Кроме того, могут иметь место судороги тела, дрожь, или внезапные изменения позы. Если переключение занимает несколько минут для его завершения, индивидуум может войти в трансоподобное состояние без реакции на внешние раздражители, с пустыми, ничего не видящими глазами». У некоторых лиц имеют место «судорожноподобные переключения, которые, периодически, принимаются за эпилептические припадки» [25, с. 120–121].

М. Стаут [32] приводит клиническое наблюдение ДРИ у пациента Гарретт, 41 года, маляра по профессии, посвятившего себя гуманитарной деятельности в Центральной Америке. Пациент обратился за помощью, в связи с тем, что «другие» часто неожиданно вторгались в его жизнь во время работы, когда он общался с людьми. «Они» называли себя по имени, грубо вмешивались; проявляя себя в контакте в ином ego-состоянии. Гарретт постоянно рисковал испортить отношения, в том числе с непосредственным начальством. Пациент говорил, что он всегда знал, что «они» здесь, но никогда о «них» особенно не думал. «Они были в большей или меньшей степени моим личным делом». И только когда они стали «выступать перед другими людьми, и я увидел, как эти люди на это реагировали, это стало главным». Гарретт вначале называл «других» «Джеймсом» и «Гордоном». Анализируя постоянно происходящее, пациент пришел к заключению, что, если бы «другие» появились «на сцене», не обозначали себя вслух, большинство людей никогда бы не поняли, в чем дело и думали, что это он сам позволяет себе такие выходки. Когда в действительности во время одного из таких эпизодов его шеф рассвирепел, пациент обратился за психиатрической помощью. Его главной целью при этом было не избавление от «других», а приобретение возможности «их» контролировать, «удерживать внутри себя», по крайней мере, во время значимых для пациента межличностных контактов.

Интересно, что первый специалист, к которому обратился пациент, поставила диагноз: «Большая рекуррентная депрессия у шизотипической личности». Психиатр была уверена в наличии галлюцинаторных расстройств.

Только третий психиатр [32] установила в истории жизни пациента наличие хронической тяжелой психологической, физической и сексуальной травматизации в детском периоде, начиная с пятилетнего возраста.

В это время после трагической гибели его отца в автокатастрофе в их доме поселился старший брат отца. Дядя пациента терроризировал всю семью: мать, Гарретта и его младшего брата, которому был всего год. Гарретт любил брата, всячески опекал его, обучил ходить, пытался защитить его от дяди, стараясь переключить на себя его агрессию. Дядя подвергал Гарретта сексуальному насилию, часто избивал его и брата. Во время одного из таких избиений, когда младшему брату было шесть лет, дядя избил его до смерти. Дядя привлекался к ответственности, но не был осужден, т. к. единственным свидетелем был Гарретт, который взял на себя вину и постоянно настаивал на том, что он убил брата.

В процессе терапии пациента у него удалось раскрыть наличие большого количества диссоциированных ego-состояний. Некоторые из них возникали редко, другие постоянно «прорывались на сцену». Создавалось впечатление, что сам Гарретт не знает всех присутствующих в его психике «других».