Личные границы. Установить, поддерживать, защищать

Но если мы стеснительны, ослаблены, уязвимы, то любая критика окажется болезненной. Возможно, в этом случае лучше дать себе время на то, чтобы справиться со своими чувствами и отделить смысловую часть критического высказывания от эмоциональной и конструктивную от неконструктивной.

Если критика полностью неконструктивна, можно игнорировать ее полностью или обозначить свое несогласие: «Я так не думаю», «Не могу согласиться».

Часто обоснованная часть смешивается с «наездами» разного рода, начиная с повышенного тона, сердитого выражения лица и продолжая такими элементами, как:

Обобщения: «Вы все делаете плохо», «Ты ничего не умеешь», «С тобой невозможно ни о чем договориться» и т. д.

Приписывание групповой ответственности: «Такие, как ты…», «Вы, молодежь…».

Ярлыки: «Лентяй», «Дурочка».

Оскорбления: «Руки не к тому месту приделаны».

Обвинения: «Ты это делаешь нарочно, чтобы меня позлить».

Брань: цензурная или нецензурная.

В зависимости от нашего состояния, мы можем выбрать подходящий ответ (или придумать свой вариант):

«Жаль это слышать».

«Спасибо за ваше мнение».

«Я подумаю над тем, что вы сказали.»

Если мы готовы продолжать разговор, то можем попросить разъяснений по существу:

«Не могли бы вы уточнить, что имеется в виду».

Мы также можем использовать эмпатию и описать чувства собеседника (помогая ему их осознавать):

«Я вижу, что вы рассержены/недовольны».

Можем описать собственные чувства и намерения:

«Я сожалею о допущенных ошибках. Хочу понять, что можно сделать лучше. Пожалуйста, объясните, каких изменений (в работе, в поведении и т. д.) вы бы от меня хотели».

На этом этапе мы не даем обещаний, что непременно эти изменения внесем – пока только выражаем готовность разобраться, в чем дело. Если же мы действительно готовы что-то менять, то можем об этом сообщить.

Рассказывает Виктория П., 35 лет:

«Всю жизнь старшая сестра говорила мне: „Ты всегда была неряхой“.. И вспоминала, как в детстве я пролила чай, который мне принесла мама, прямо на одеяло. Я смущалась и чувствовала себя виноватой, хотя этого случая не помню, и, кажется, мусорю не больше других.

Не так давно мы собрались семьей, сестра увидела фантик, который я уронила на пол, и произнесла свою коронную фразу. Я не вытерпела и спросила, что она, собственно, имеет в виду – как вообще я оказалась с чаем в постели? С мамой вдвоем они рассказали, что в три года у меня был грипп, высокая температура. Мама тогда поила меня чаем с малиной, а у меня была сильная слабость, и вот я опрокинула чашку. При чем тут, спрашивается „неряха“? Я впервые не обиделась, а рассердилась и сказала, что это несправедливо! Сестра была недовольна, но спорить не стала».

В критике нас чаще всего задевает ощущение, что другой человек ставит себя выше нас – вообще или по какому-то конкретному параметру. Возможно, у него действительно есть такое намерение, а может быть, и нет (при желании мы можем уточнить это, задав соответствующий вопрос). Но, когда мы чувствуем, что на нас нападают, трудно не отвечать враждебностью. Если же эту враждебность мы не можем выразить, то она остается внутри, превращаясь в обиду или выплескиваясь при первой же возможности на того, кто, в свою очередь, будет вынужден ее выносить.

Уменьшить враждебность (и ее оборотную сторону – ранимость) и выражать ее социально приемлемым способом можно, разделяя смысл и эмоции, отделяя зерна от плевел. Однако для того, чтобы проводить сознательную работу по обработке критики, нужны время и энергия. Гораздо проще быть спокойными и разумными, когда у нас много сил. По этой причине часто не работают рекомендации по разрешению каких-то конкретных, локальных проблем. Дело не в том, что плохи рекомендации, а в том, что для их выполнения требуется энергия, которой порой не хватает. А приносит ее знакомство с собой, понимание своих потребностей и забота о себе, психологическая гигиена, так сказать. Это – действие, совершаемое ежедневно и постоянно, и начать его можно любой момент (см. главу «Искусство говорить „Да“» и «Вместо заключения: три ошибки»).

Конфликты