Личные мемуары Е П Блаватской

Блаватская в первой части "Тайной Доктрины" говорит об "эзотерическом катехизисе на сензаре", который она определенно изучала, когда жила с Учителями, ибо "Тайная Доктрина", которую ей надо было писать в последующие годы, требовала знания этого языка. В другом месте она пишет: "Язык священнослужителей (сензар) многое передает особыми знаками, являющимися скорее идеограммами, чем слоговым письмом". И еще: "Сензар, санскрит и другие оккультные языки заключают в каждом знаке свое число, цвет и особый звук, как в древнем еврейском языке". [6, т.1, с.38]

Полковник Олькотт в "Страницах старого дневника" упоминает, что "в переписке Учителей с Блаватской, к которой не был причастен кто-либо третий, они пользовались неким архаическим языком, называемым "сензар". Этот язык подобен тибетскому языку, и Блаватская на нем писала так же свободно, как на русском, французском или английском языках". [18, т.1, с.262]

Олькотт приводит случай, происшедший в апреле 1879 г., когда Блаватская, будучи в Индии и находясь в поезде, захотела что-то передать Учителю: "Она написала на листке из своей записной книжки на двух языках " вверху на сензаре, на котором писались все личные ее письма Махатме, а внизу на английском языке, дала мне это прочесть, оторвала листок и выбросила его в окно". [18, т.II, с.59]

В 1884 году она писала Синнету: "Куломбы украли у меня "особую бумагу" и передали ее миссионерам, уверяя их, что это тайное сообщение, написанное шифром, применяемым русскими шпионами (!) Записку эту миссионеры отдали полицейскому комиссару, там ее пытались расшифровать лучшие эксперты и затем переслали в Калькутту, где в течение пяти месяцев также пытались раскрыть этот шифр и в конце концов отказались от этого. "Это одна из ваших выдумок", " сказал Хьюм. "Это одна из моих старых записей на сензаре", " ответила я. Я вполне убеждена в этом, так как одной страницы в моей пронумерованной записной книжке не хватает. Могу каждому показать это". [14, с. 76]

Еще одну вещь "Упасике" следовало изучить, " "осаждения". ("Упасика" " по-тибетски означает "ученица", "чела"). Она говорит: "Я часто видела Учителя с какой-то на китайском языке написанной рукописью, копию с которой он хотел снять. Перед ним лежали чистые листы. Он брал измельченный в порошок черный графит и рассыпал его по бумаге. Частички порошка собирались в знаки письма. Если никто Ему не мешал, то знаки получались правильными, но иногда Его прерывали, и тогда приходилось все переделывать". [14, с.32]

Чтобы несколько прояснить вопрос об осаждении, процитируем некоторые письма, которые она писала после пребывания своего в Тибете. Так в 1886 году она писала Синнету из Вюрцбурга: "Разве Учитель К.Х. сам писал все свои письма? Сколько Его учеников (chelas) осаждали их, знает лишь один Всевышний". [16, с.480]

О процессе "осаждения" Учитель К.Х. дает Синнету следующие объяснения: "Мне надо это сначала продумать, сфотографировать в мозгу каждое слово, каждую фразу, и лишь потом можно передать их "осаждением". Так же как фотокамера, фиксирующая изображение предмета на химически подготовленном светочувствительном слое, требует предварительной правильной фокусировки, ибо в противном случае, как это быват у плохих фотографов " ноги сидящего не получатся пропорциональными по отношению к голове и т.д., " так же нам, приходится сперва каждую фразу, каждое слово запечатлевать в мозгу. То, что должно появиться на бумаге, сначала становится видимым и прочитывается. Пока это все, что могу сказать. Когда наука узнает больше о тайне литофила и о том, каким образом отпечатки листьев появляются на камнях, " тогда я смогу вам лучше объяснить этот процесс...

Но вы должны знать и помнить одно: мы только следуем природе и стараемся копировать ее деятельность". [16, с.22]

"Когда Учитель велит чела "осадить" записку или письмо Его почерком, потому что кто-то горячо просит об этом и просьба его созвучна Учителю по оккультным законам, и если "адресат" " человек ответственный и уважаемый Учителем, то он получает по заслугам, " говорит Е.П.Б., " Тогда Учитель, который не имеет возможности сам спуститься до нашего уровня, дает соответствующий приказ своему чела и тот следует приказу, проявляя все свое умение. Если при этом произойдет отклонение от правильного пути, " это вина чела и того, кто побеспокоил Учителя своими мелкими житейскими делами. Но всегда, когда просьба о вмешательстве Учителя горяча и достаточна чиста (хотя в Его понимании может быть и глупа), Учитель говорит челе: "Успокой его таким и таким образом". [23, февраль, 1908]