Личные мотивы

Она все-таки дотянулась рукой до звонка и стала ждать. Через некоторое время послышались неровные шаги и постукивание палки – свекровь приближалась к двери. Щелкнул замок.

– Катерина? Что-то случилось? Почему ты с чемоданом?

Катя стремительно встала и обняла Зою Петровну.

– Здравствуйте, Зоя Петровна. Можно войти?

– Разумеется, проходи.

Катя втащила в квартиру тяжелый чемодан и – как с головой в омут – прямо с порога заявила:

– Я не могу больше жить с Максимом. Можно мне пожить с вами?

Она ждала, что Зоя Петровна начнет ахать и спрашивать, что случилось и чем ее сын обидел свою жену, но та только помолчала несколько секунд, потом задала вопрос:

– А где девочка?

– Алинка у подружки. Если вы нас не выгоните, то вечером она приедет сюда.

– Хорошо, – кивнула Зоя Петровна. – Неси чемодан вот в эту комнату, будете жить здесь. Тебе помочь разобрать вещи?

– Спасибо, я сама. Мы постараемся вам не мешать, честное слово. И это ненадолго, мне нужно как-то устроить жизнь, найти работу, потом я придумаю что-нибудь с жильем, – торопливо объясняла Катерина, открывая замки чемодана.

Но говорила она в пустоту, Зои Петровны рядом уже не было. Катя быстро разложила вещи, одежду повесила в шкаф и подумала, что ей почему-то неприятно. Впрочем, причина этого внезапного чувства очень быстро стала ей понятна: она находилась в бывшей комнате Максима, в которой он жил до тех самых пор, пока не встал на ноги, не начал собственный бизнес и не купил свою первую собственную квартиру. В этом шкафу когда-то висела его одежда, на этих «плечиках» были брюки, пиджаки и сорочки, а на этих полках лежали свитера и белье. Он спал на этой кровати. А на этой прикроватной тумбочке лежали книги, которые он читал… Ей не хотелось прикасаться ни к чему, что было связано с ее мужем. Максим стал ей совсем чужим и… нет, не опасным, но враждебным, и источник этой враждебности – в ней самой.

Катерина осторожно вышла из комнаты и заглянула в кухню. Пусто и стерильно чисто. Свекровь она нашла в гостиной, та работала, сидя за столом. Услышав шаги невестки, подняла голову и улыбнулась.

– Устроилась? Тогда давай обедать.

– Я сейчас приготовлю, – подхватилась Катерина.

– Не нужно, у меня все готово, осталось только разогреть.

– Я разогрею…

Ей очень хотелось помочь и быть полезной, чтобы у Зои Петровны с самой первой минуты не возникли опасения, что невестка и внучка станут ей обузой. Но свекровь решительно поднялась и двинулась на кухню.

– Не обращайся со мной как с инвалидом, я прекрасно все могу сделать сама, – сказала она. – Имей в виду, Катерина, я с благодарностью принимаю помощь, но в разумных пределах, и уж ни в коем случае не позволяю никому делать за меня то, что я должна делать сама. Если хозяйка приготовила обед, то подавать его она должна сама.

Это троекратно повторенное слово «сама» больно резануло Катерину, ей показалось, что Зоя Петровна словно отделяется от нее, ставит невидимую, но очень прочную преграду, через которую не пробьются никакие попытки быть полезной и не оказаться обузой. Однако пассаж насчет обеда остался для нее непонятным.

– Почему? – удивилась Катя.

– Потому что, – твердо ответила Зоя Петровна. – Если человек что-то делает, он должен сам предъявить результат своего труда и нести за него ответственность. Тебе я могу поручить нарезать хлеб, я его не пекла, а всего лишь купила.

Она негромко рассмеялась и подмигнула невестке. Та улыбнулась в ответ, испытывая огромное облегчение.

После обеда пили чай с конфетами, и только тут Зоя Петровна наконец поинтересовалась, что же все-таки случилось. Катерина всю дорогу, пока ехала из дома, обдумывала этот разговор, готовила аргументы, вспоминала примеры, которые можно было привести, чтобы объяснить, как сильно изменился Максим и каким он стал за последние месяцы, но оказалось, что ничего этого не нужно. Она не успела договорить до конца даже первую фразу, когда Зоя Петровна перебила ее:

– Это все из-за политики, да? Он слишком увлекся ерундой и забыл о главном. И не последнюю роль здесь сыграл Виталий Андреевич. Ты ведь именно это хотела мне сказать?

– Да, именно это. Понимаете, это совсем не тот человек, в которого я когда-то влюбилась. Он стал невыносим, он рвется к власти. Прежнему Максиму было интересно дело, развитие, движение вперед, а власть – это болото, там же нет никакого развития, только сиди и жирей. Мне это противно.

Она набрала в грудь побольше воздуха, чтобы сказать главное.

– Зоя Петровна, мой приход к вам – это не результат ссоры. Я не ищу убежища, чтобы отсидеться до тех пор, пока мы не помиримся. Мы вообще не ссорились с Максимом. И он пока даже не знает, что я собрала вещи и уехала. Узнает только вечером, когда приедет домой. Я хочу от него уйти совсем, понимаете? Я не хочу больше с ним жить. Я хочу развестись.

Зоя Петровна смотрела на нее грустно и ласково.