Личные мотивы. Том 2

– Неужели так много желающих снять квартиру или комнату? – удивился Чистяков. – Откуда же столько приезжих? Если в городе работы нет, то и производства нет, а если нет производства, то откуда же взяться командированным?

– Так жилье не командированные снимают, а отдыхающие, вот как раз на сезон им жилье и нужно, – охотно объяснила тетка. – У нас тут водохранилище и рыбалка отменная, здесь еще при советской власти всякие шишки отдыхали, для них и государственные дачи строили, и рыбу разводили, и пляжи благоустраивали. И леса у нас грибные. К нам со всей области отдыхать ездят.

Тетка не обманула, маленькая, но уютная и чистая квартирка действительно оказалась в самом центре города, в десяти минутах ходьбы от вокзала и в трех кварталах от больницы, и посуточная аренда ее, к слову заметить, стоила меньше, чем их шикарный номер в отеле «Райский уголок». Пока Настя принимала душ и мыла голову, Чистяков сходил в расположенный в этом же доме магазин, купил ряженку, сладкую творожную массу, черный хлеб, сахар и растворимый кофе. Они быстро позавтракали и отправились в местную больницу.

На заданный в регистратуре вопрос о том, помнит ли кто-нибудь доктора Евтеева, Настя получила от молоденькой сестрички лаконичный ответ:

– Лично я не помню. Он когда здесь работал?

– До восемьдесят пятого года.

– У-у, я тогда вообще еще не родилась. У нас в больнице персонал молодой, никто так долго не работает. Если только Волкова…

– Кто такая Волкова?

– Светлана Борисовна, хирургическая сестра. Она уже совсем старая, ей пару лет назад пятидесятилетие устраивали.

При этих словах Настя поморщилась, а Чистяков незаметно ткнул ее локтем в бок. Совсем старая… Это о женщине, которой всего пятьдесят два – пятьдесят три года? Господи, какими же странными представлениями забиты головы у молодых девочек!

Светлану Борисовну Волкову они нашли легко.

– Да, я помню Дмитрия Васильевича, – кивнула она. – А что случилось?

– Он умер. Точнее, его убили.

Волкова охнула и схватилась ладонями за виски.

– Как – убили? Как же так? За что?

Она долго не могла смириться с этой новостью и все причитала, каким хорошим врачом был Евтеев, каким прекрасным хирургом, каким добрым и внимательным с коллегами, как душой болел за каждого ребенка, будто за родного.

– Когда те мальчики умерли один за другим, он вообще почернел весь, неделю ни с кем не разговаривал, а потом уволился из нашей больницы – вот как переживал.

– Какие мальчики? – насторожилась Настя.

– Ну как же, известный случай, тогда весь Руновск гудел, громкое было дело. Как раз в восемьдесят четвертом году, буквально за несколько месяцев до того, как Дмитрий Васильевич уволился и в другой город переехал. У нас рядом с городом пионерский лагерь был, и трое мальчишек сбежали на водохранилище, а там территория госдач для обкомовских и прочих крупных деятелей. Ребята как-то пролезли через ограду и вышли на закрытую часть берега, где стояли плавсредства для важных отдыхающих. Двое мальчишек угнали моторку, а третий – катер, и начали гонять по водохранилищу. Охрана увидела, все выбежали на берег, стали кричать им в мегафон, чтобы немедленно вернулись, мальчишки, видно, перепугались, не справились с управлением, и тот, что был на катере, на полном ходу врезался в моторку. Моторку, понятное дело, разнесло в клочья, мальчик из катера вывалился. В общем, ужас! Один ребенок утонул сразу, двое других получили тяжелые травмы, их выловили и доставили в нашу больницу, Дмитрий Васильевич их оперировал. Но один из мальчиков умер во время операции, а другой еще пару дней полежал в реанимации и тоже скончался, не приходя в сознание. Я все это очень хорошо помню, я же в те годы стояла у стола рядом с Дмитрием Васильевичем. Ох, как он переживал! У него давно летальных исходов не было, а тут два подряд.

– Уголовное дело возбуждали, не помните?

– Ну, в этом я не разбираюсь, но милиции было много, это точно, они все время в больнице крутились, все расспрашивали, как там да что было.

– Кого расспрашивали? – удивилась Настя.

В самом деле, кого можно было расспрашивать в больнице о происшествии на водохранилище? Что больничный персонал мог об этом знать?

– Так охранников же, – пояснила Волкова, – охранников, которые ребят спугнули и у которых на глазах это все и случилось. Охранники все время тут толклись, ждали, как операции закончатся, тоже, видно, переживали. Вот милиция их тут и опрашивала. И пионервожатая здесь в коридоре сидела, места себе не находила, ведь это по ее недогляду пацаны из лагеря сбежали. Она-то вообще с лица спала, одни глаза остались. И когда родители мальчиков приехали, ей пришлось самой с ними объясняться, директор лагеря ей так и заявил: сама виновата – сама и расхлебывай, я твое разгильдяйство покрывать не буду. На нее смотреть было страшно. Бедная девочка. Ей и мальчишек было жалко, и родителей их, и себя, ее ведь могли за это из пединститута выгнать и из комсомола. Но ничего, обошлось, институт она окончила, в школе работала. Теперь уже завуч, уважаемый человек…