Личные мотивы. Том 2

– Простите, у вас нет фотографии Славомира Ильича? – спросила Настя.

– Нет, откуда же… – растерялась завлит. – Впрочем, можно посмотреть в нашем музее, там есть снимки, сделанные на премьерах, а Славик на все наши премьеры много лет ходил. Портретного снимка не обещаю, его почти наверняка нет, а вот какой-нибудь групповой может и найтись.

– У вас и музей свой есть? – удивилась Настя.

– А как же! – горделиво ответила завлит.

Они снова пошли длинными запутанными переходами, и наконец Настя оказалась в просторной комнате, увешанной афишами и фотографиями и заставленной манекенами в сценических костюмах и париках. Она без труда опознала Марию Стюарт, Раневскую, Дездемону и Чацкого, все остальные персонажи остались для Насти загадкой. Завлит медленно шла вдоль стен, разглядывая фотографии.

– Вот, нашла! Идите сюда, вот Славик, третий слева, рядом с Георгием Симоновичем, это наш режиссер. А вот и Вика здесь же, эта фотография была сделана после премьерного спектакля «Отелло», Вика играла Дездемону. А вот, кстати, и ее костюм, мы его сохранили.

Завлит указала на один из опознанных Настей манекенов. Но Настя даже головы не повернула, глаза ее были прикованы к фотографии, к третьей фигуре слева. Бесспорно, красивый молодой человек, длинные волосы, усы. Но снимок сделан четверть века назад. Каким он стал сейчас? Поседел, постарел, сбрил усы или, наоборот, вдобавок к усам отрастил бороду? Да и мелкое изображение, групповой снимок, формат девять на двенадцать, что на таком разглядишь?

* * *

Шли дни, а душевная боль не уходила и не притуплялась, и Валентина Евтеева уже не могла с ней справляться. Она каждую минуту ждала, что позвонит Стасов и торжествующим голосом скажет, что задание выполнено, и продиктует ей адрес. Она немедленно поедет, найдет Славомира и объяснится с ним, попросит прощения… Но ничего не происходило, Стасов почему-то не звонил, и Валентина начала терять терпение.

Она маялась, слонялась по дому и участку, совсем перестала выходить на прогулки в лес, не смотрела телевизор – ей все было неинтересно. Наконец она набралась смелости и обратилась к Нине Сергеевне:

– Вы не могли бы спросить у Максима Витальевича, где Гашин?

Нина Сергеевна глянула сердито, видно, собралась сказать что-то резкое, но передумала и сочувственно улыбнулась.

– Деточка, я тебе уже объясняла: это Москва. Здесь совсем другие законы. У нас главное – не нарушать дистанцию, иначе отношения мгновенно разрушаются. Я понимаю, как тебе тяжело и как ты мучаешься, но и ты меня пойми. Я дорожу работой у Крамарева, потому что она, во-первых, по моей специальности и я ее люблю, во-вторых, мне хорошо платят, и в-третьих, она близко от моего дома. Такой работы я никогда и нигде больше не найду. Поэтому отношениями с хозяевами я дорожу больше, чем отношениями с тобой. Ты уж не обижайся, но я говорю тебе все как есть, чтобы не было недомолвок.

– Но что же мне делать?! – в отчаянии воскликнула Валентина. – Я уже вся извелась, измаялась, я сон потеряла! Должен же быть какой-то выход!

– Должен, – согласилась Нина Сергеевна. – Просто ты его не видишь.

– А вы видите? – спросила Валентина с вызовом.

– Я – да, вижу.

– Ну так скажите.

– Еще рано, – загадочно ответила Нина Сергеевна. – Ты еще не готова.

– К чему я не готова?

– К таким решениям. Ты своему частному детективу давно звонила?

– Три дня назад. Он сказал, что пока нет ничего нового.

– Ну так позвони еще раз сегодня. От тебя не убудет.

Валентина недоуменно пожала плечами и сердито посмотрела на Нину Сергеевну. Что она имеет в виду? К каким решениям она не готова? И почему не готова?

Но Стасову она все-таки позвонила.

– Мне пока нечем вас порадовать, – сдержанно ответил он. – Вы напрасно беспокоитесь и звоните сами, я же сказал вам: как только будет результат – мы вам сообщим.

В общем, ничего нового Валентина не услышала, однако голос Владислава Николаевича ей не понравился. Раньше он разговаривал с ней совсем иначе, не скрывал своей радости от того, что слышит ее, шутил, говорил комплименты, и голос его возбужденно вибрировал. А сегодня он был с ней сух и строг, словно она в чем-то провинилась. Может быть, все дело в том, что Нина Сергеевна права и она, Валентина, нарушает дистанцию и ведет себя как-то неправильно, не по-московски?

Расстроенная еще больше, она ушла в свою комнату, легла на кровать поверх покрывала и уставилась в потолок. Сколько дней прошло с того момента, как Славомир был здесь, рядом с ней, лежал на этой кровати и обнимал ее? Совсем немного. Или много? Она так настрадалась за эти дни, что ей кажется – прошла целая вечность. И одновременно кажется, что все случилось только вчера – настолько живы и горячи воспоминания об их последнем свидании. Есть ли смысл его разыскивать, если прошло много времени? Может быть, он уже давно забыл ее, выбросил из головы, как выбрасывают в мусоропровод ненужную старую вещь. Но если прошло совсем мало времени, то нужно ли расстраиваться из-за того, что Гашина до сих пор не нашли? Не нашли, потому что просто не успели. Как правильно думать, чтобы стало легче?

* * *