Личный дневник моей фиктивной жены (СИ)

Я — мужчина тридцати семи лет с уже посеребренной проседью волос, у которого есть яхта в Ницце, четырёхэтажный коттедж на Рублёво-Успенском шоссе, исторический особняк в Риме, построенный ещё в восемнадцатом веке, скромный автопарк также из «Роллс-Ройса», «Кабриолета» и тонированного «Гелендвагена», банковский счет с множеством нолей, личный водитель и собственный строительный холдинг. Да, под моим началом трудятся без малого двести человек, возводят, строят элитные высотные дома. Я сам построил свой бизнес с нуля. Мне тогда никто не помогал. Да и некому было помочь. Мать меня воспитывала одна. Отец мой, как водится, по легенде, был то погибшим лётчиком, то затонувшим подводником. А выражаясь простым языком, папаша мой бросил нас с мамой, когда мне исполнился год, устав от пелёнок, распашонок, детских криков и семейного быта. Мама моя работала учительницей русского языка и литературы. Так что с её крошечной зарплатой мы всегда были духовно богаты и материально бедны. И надеяться я в этой жизни мог только на себя. Друзей у меня не было, только конкуренты. Я сам отбивался от бандитов, которые хотели меня подмять под себя, участвовал в стрелках с такими же малиновыми пиджаками. Про меня говорили, что я родился в рубашке. Поскольку неоднократно уворачивался от пуль перестрелок и ни разу меня не зацепило. Стояли лихие девяностые. Каждый выживал, как мог. Получив диплом экономиста, я решил основать свою строительную фирму. Мой строительный холдинг не сразу стал приносить мне золотые бобы. Я то терпел крах, то снова поднимался в гору. Когда я был на высоте, женщины меня обожали. Но стоило моим деньгам уйти как вода сквозь пальцы, женщины тут же бросали меня. Ни одна из них меня не любила. Поэтому до тридцати пяти лет я не женился. Я не хотел себя связать с акулой, которая откусит по локоть и оберёт меня до нитки. Как только я стал «большим» человеком, то стал менять женщин как перчатки. Я выбирал помоложе, посочнее и вкушал каждую как тропический нектар. Но лишь на одну ночь. После ни с одной из своих ночных бабочек я никогда более не виделся. Я не любил и меня не любили. Женщинам нравились мои деньги, а они меня ублажали в постели. Каждый получал то, что хотел. Я не верил в любовь. Все эти слова про чувства, отношения, любовь я не переносил на дух. Я злился, когда мои подчинённые умилительно говорили о поцелуях, нежностях, объятьях и романтичных, идеалистических планах на будущее. В современном мире все продаются и покупаются. А вся эта химия, любовь…полная чушь. Так думал я до встречи с Вероникой… Я ехал в лифте и вспоминал нашу совместную жизнь с Никой. Минуты, что я пролетел в лифте, показались мне вечностью. Наконец-то стеклянные двери лифта распахнулись, я вылетел из здания своего строительного холдинга как пробка из шампанского. Я решил не бежать, дабы не выглядеть слишком растрепанным и взволнованным. Бодрой походкой я направился в кафе «Пегас» в пяти минутах ходьбы напротив моего офиса. Робея, я открыл дверь своего любимого некогда «Пегаса»… Здесь подавали изумительные пирожные с бананом и маскарпоне. Я по привычке приходил сюда, когда одолевали сомнения, проигрывал очередной тендер на строительство, злился, огорчался или страстно желал признаться Веронике в своих чувствах. Я садился у окна с прекрасным панорамным видом на парк с искусственным прудом, украшенным множеством разноцветных лилий, в которых вальяжно медленно плавали иссиня-чёрные лебеди. У меня даже не спрашивали заказ, все официанты, итак, знали наизусть мои предпочтения. Но сегодня я не хотел ни пирожные с бананом, ни любимый латте. Я был растерян, озадачен и…напуган. Я надеялся увидеть Нику с её неизменной улыбкой на лице и услышать приветливый, тихий, нежный голос. Я мечтал, что Вероника мне скажет буднично: «Дорогой, это какое-то недоразумение. Я просто очень хотела тебя увидеть. Не сердись на меня.». Или что это окажется розыгрыш, нас снимет скрытая камера, а потом мы вместе посмеёмся над комичностью ситуации. Но наяву я увидел совершенно другую картину.

Потухший взгляд, устремлённый в одну точку, опущенные плечи, невзрачный макияж, сбившиеся и уже слегка растрепавшиеся кудри, которые Вероника нервно теребила своими похудевшими и бледными руками. Последнее особенно бросилось в глаза, то ли оттого, что я давно не видел собственную жену, то ли оттого, что она и правда быстро похудела, став похожей просто на тень. Ника не сразу заметила, что уже я сел напротив неё и начал пить давно остывший латте. И я успел заметить смену настроений на лице любимой, она была явно озадачена чем-то, хмурила брови, вздёргивала подбородок и то кивала, соглашаясь мысленно с чем-то, то отрицательно качала головой. Какое-то время я за ней наблюдал и молчал, так как Вероника не сразу поймала мой взгляд и заговорила со мной.