Личный дневник моей фиктивной жены

— Майор, приветствую. А что здесь делает самый ценный свидетель следствия?

Уже отойдя от Маргариты, почти шёпотом Лёвушкин ответил.

— Лёха, а что я мог сделать? Звонит, визжит в трубку! «Ваш Корф! Ваш Корф!» Я хочу помочь следствию, а он гонит меня поганой метлой! А потом вообще стала ругаться на своём немецком. Слава Богу, я не понял её брани! Пришлось сказать Маргарите, куда мы собираемся. Глаза бы мои её не видели!

— Уж прости, Илларион, что тебе из-за меня пришлось выслушивать её истерику. Но я себя с Марго вёл так, как ты мне советовал: никаких эмоций, только холодный разум и желание обоюдно соблюдать нейтралитет. Видимо, у фрау Ротенберг в крови воевать… Ладно, ты узнай про камеры. А я найду эту Милу.

Майор пошёл в кабинет охраны, я стал искать официантку Милу, а Марго осталась стоять одна по середине «Вареничной».

Милая официантка Зоя радостно принялась меня обслуживать, щебетать что-то про меню, какие-то акции, затейливо теребить свою худенькую белокурую косичку за ухом. Но, услышав, что я ищу официантку Милу, Зоечка побелела как накрахмаленная простыня. Пролепетав несвязное: «Я здесь работаю недавно, всех ещё не знаю…», Зоя испарилась в недрах служебного помещения. Я остался сидеть за красиво накрытым «советским» столом, с любопытством ожидая дальнейшего развития событий.

— Здравствуйте, меня зовут Илона. Я — администратор «Вареничной» на Никольской. Зоя сказала, вы ищите одну из наших сотрудниц. — На меня с опаской смотрели серо-голубые глаза в обрамлении длинных густо накрашенных тушью ресниц платиновой блондинки со стильным модным каре, кажется, гарсон с удлиненной челкой. Её женственные прелести вот-вот готовы были выпрыгнуть из декольте обтягивающей белой блузы, а длинные обольстительные ноги, элегантно выглядывающие из-под короткой чёрной юбки-карандаш…могли свести любого мужчину с ума. Я загляделся на сие белокурое вожделенное создание и молчал. Я бы так и дальше молчал, но Лёвушкин присоединился к нашему с Илоной разговору.

— Лёвушкин Илларион Львович, майор полиции МВД, начальник следственного отдела. А это Корф Алексей Владимирович. Мы расследуем убийство супруги Алексея Владимировича и в связи с этим разыскиваем вашу официантку Милу.

— Илларион Львович, была бы рада помочь следствию. Но к вашему сожалению у нас никогда не работала официантка Мила. А что она, собственно, сделала? Она причастна к убийству? Как хотя бы выглядела официантка, которую вы ищите?

— Илона, официантка Мила была последней, кто видела Алексея Владимировича в ночь убийства — 11 ноября. Для следствия это важная деталь.

— Понимаю. Но повторюсь: официантка с именем Мила у нас никогда не работала. Господа, мы исправно соблюдаем трудовое законодательство и оформляем даже временных сотрудников или на испытательный срок по трудовому договору. На каждого сотрудника у нас заведено личное дело. Я могу вам предоставить личные дела всех официанток нашего кафе, но поверьте, Милу вы среди них не найдёте. Алексей Владимирович, вы уверены, что официантку звали Мила?

— Я хоть и был пьян в тот вечер, но такое редкое имя не мог не запомнить или перепутать.

— Странно, очень странно. — Илона хотела что-то ещё сказать, но Маргарита, видимо, заскучала и не дала администратору «Вареничной» договорить. Хотя, признаюсь, её идея была здравой.

— Ничего странного, уважаемая. Вы можете говорить всё, что угодно, покрывая своих коллег. Тем более, когда дело касается убийства. У вашей «Вареничной» блестящая репутация, вам ни к чему дурная слава. Стало быть, нет ничего проще, чем робко нам сказать: «У нас не работает официантка по имени Мила».

— Прошу прощения, как вас зовут? Вы не представились, но так невежественно при этом меня упрекаете в даче ложных показаний.

— Фрау Ротенберг. Можете называть меня Марго. Я вас не упрекаю, а намекаю, что нам требуются более существенные доказательства, нежели пустые слова. Будьте любезны предоставить личные дела всех сотрудниц вашего кафе.

— Спасибо, Маргарита, дальше попрошу вас не отнимать у меня рабочий хлеб. Не забывайте, что следователь здесь — я, а вы — свидетель. Вот и свидетельствуйте себе тихо, мирно со стороны. — На этих словах Лёвушкин за плечи усадил Марго на стул напротив меня, а сам продолжил беседу с Илоной. — Илона, фрау Ротенберг совершенно права, нам требуются обоснованные доказательства в подтверждение ваших слов. Если вы отказываетесь предоставить нам личные дела сотрудниц «Вареничной», то придётся вас или повесткой вызвать в отделение, или прийти к вам с ордером на обыск.

— Пожалуй, обойдёмся без обысков и повесток. Личные дела нужны и бывших сотрудниц тоже, я правильно понимаю?

— Да, всё верно. Мы вас здесь подождём.

Илона удалилась. А мы втроём остались ждать. Нас явно опасались сотрудники кафе, некое ощущение нервозности, напряжения воцарилось в «Вареничной» на Никольской. Дабы мы не разгорячились ещё больше, нам принесли свежеприготовленные пирожные и изумительно вкусный травяной чай. Я заговорил первым, потому что Илларион странно молчал про камеры.

Глава 23

— Майор, сейчас мент родится.

— А? Что?