Личный дневник (пьяной) влюблённой провидицы (СИ)

А дома ни капли не осталось, три пустые бутылки грустно смотрели на меня из мусорного ведра, который я пнула от всей души. Закричала, что есть мочи, выплескивая накопившееся.

— Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — вдыхала через нос и выдыхала через рот, но не помогало. — Ненавижу тебя, Тобиас!

Убежала назад в спальню и упала лицом в подушку, сдерживая слезы. Но все было тщетно. Этот поток не сдержать.

Купила билеты на ближайший поезд. Уехать, сбежать. Домой, подальше от всего этого дерьма. К маме и папе. Туда, где меня любят такой, какая я есть. Написала ребятам, что отменяю празднование дня рождения и не хочу никого видеть и отключила коннектор. Я не смогла бы дать внятный ответ ни на один вопрос от них. Они жили свои жизни, в которых для меня осталось слишком мало места. Проживали свои счастливые дни.

Макс же вел себя также как Леон. У меня как будто открылись глаза. Да, вежливый. Да, спокойный. Да, обращался со мной как с хрустальной вазой. Но нет. Был и деготь в этой бочке мёда. Максимилиан был слишком… слишком… Максимилиан. И то будущее, что я видела с ним — это одна из тысячи мечт, которым не суждено сбыться. Я даже не стала писать ему, что уехала. Начало казаться, что я за ним бегаю. Вечно жду, когда у него будет на меня время, выискивая время в его расписании.

“Ты его использовала, чтобы выбесить Тобиаса!” —напоминало подсознание о моей оплошности.

“Цыц!”

Сутки в поезде и я ощущала себя все лучше и лучше, хоть и устала физически. Быть подальше от всех, посвятить время себе. Не об этом ли говорила Кассандра? А все, чего я хотела — это побыть с семьей, которую давно не видела.

Родные стены встретили запахом свежей немагической выпечки, фиалок на подоконниках, щепоткой слез после долго разлуки и литрами папиной медовухи. Вот где истинный мёд. В родных объятиях, в добрых подколках, в любящих сердцах. Родители всегда были для меня примером. Столько лет вместе, а всё еще смотрели друг на друга горящими глазами, хоть и постоянно спорили и ругались.

“Разве вы с Тобиасом не ведете себя также?!”— возмущалось подсознание.

“Сравниваешь жопу с пальцем. Родители — это родители”.

— Ты выбрала подарок на день рождения? — спросила мама, когда мы в обнимку вечером смотрели какое-то старое кино.

— Мне ничего не надо. Хочу просто с вами побыть.

— Как тебя вообще отпустили с работы?

— Директор Спаркс, конечно, был не в восторге, но выбора у него не было. Если не отпуск, то я бы просто уволилась. Довольно самонадеянно, но прокатило.

— Может, хоть погулять сходишь? А то сидишь дома, как сыч.

— Может схожу. Да не с кем.

— Кстати, — мамин голос вдруг изменился. — Помнишь соседа нашего? Зака?

— Зака? — как его не помнить-то.

— Да. Слышала, что он в городе. Вы же вроде общались?

Ой, мама. Как многого ты не знала о своей горе-дочери. Но расстраивать её так не хотелось своими проблемами, хотя уверена у нее нашлась бы парочка советов.

— Мы почти десять лет не общаемся. Не думаю, что это хорошая идея.

— Ну как знаешь. Я просто предложила. А вообще, — в глазах мамы сверкнул хитрый огонек. — Иди ко мне, моя маленькая! Я так скучала по тебе!

Мама обняла меня до хруста в костях, а после начала щекотать. И я смеялась, и плакала, и смеялась, потому что от нее было не скрыться.

Зак… еще одно болезненное воспоминание. Глупое, наивное, абсолютно дурацкое. По ощущениям оно было как жвачка. Сначала вкусно, а потом только челюсть сводит и жуешь уже бесформенное нечто.

Да и какой к черту Зак, когда все мысли о Тобиасе. Ничто не могло заставить меня не думать о нем. Раз за разом его лик возникал передо мной. Я видела его в прохожих, в отражении на стеклах, видела во сне. Но теперь не прогоняла. Наслаждалась хотя бы его образом. Сдерживать слезы было невыносимо больно, в глаза будто втыкали зубочистки. Но если заплачу, родители спросят, что случилось, а я не смогу рассказать.

Дневник оставался моим помощником. Единственным, кто сдерживал это торнадо в бутылке. Вытягивала все эмоции из себя, до пустоты. Опустошала голову до оболванивания, без перебора. Выкинуть всё, что причиняло страдания — такой был план. Раньше всегда получалось. Но потом вижу маковые булочки мамы, и снова я в квартире у Тобиаса. Вижу в коннекторе статью о знаменитом фигуристе — и вот я уже на озере Итурия, неловко падаю и касаюсь его впервые губами. При виде красных платьев меня и вовсе выворачивало наизнанку. Два раза надевала красное, и дважды это ничем хорошим не закончилось.

Озеро… самое прекрасное воспоминание. Такое красивое, такое животворящее, такое поистине волшебное. Хочу снова оказаться там и почувствовать потоки энергии во всем теле, напиться ею так, чтобы захлебнуться, нырнуть с головой и позволить течению унести меня. Я пыталась найти его на картах, но такого озера не существовало. Лишь в той книге, в музее. В заметках на полях, говорилось о волшебном озере.