Личный досмотр. Последний бизнес

Про себя он горячо и бесповоротно осуждал Тарана. Предельно правдивый и искренний, он не представлял себе, как это можно было так обмануть и подвести всю бригаду, так опозорить ее. Но с другими Коля Маленький не был расположен делиться своими переживаниями.

— И на вечер вопросов и ответов тоже не было согласия, — решительно добавил он.

— Просто не желаете сора из избы выносить. Знаменитая бригада!..

Стоявший тут же Илья Куклев мрачно посоветовал:

— Шуточки на этот счет лучше оставить. Ясно?

Всем стало очевидно, что настроение у Ильи неважное, и это не сулило ничего приятного любому, кто попытался бы эти самые «шуточки» продолжать.

Хотя и было ясно, что Куклев не позволит себе продемонстрировать даже часть своих способностей, но на присутствующих действовала неизбежная инерция от впечатлений о его последнем выступлении на заводском ринге. А потому щекотливый разговор как-то сам собою иссяк.

Инженер Рогов между тем обратился к Николаю:

— Значит, решено? Выступать будете вы?

— Страшно, — признался Николай и виновато улыбнулся. Народ там, сами знаете, какой… И тема у них тоже…

— Поможем, — бодро откликнулся Коля Маленький. — У нас же какие мыслители кругом, — он указал на товарищей и скромно добавил: — Лично я кое в чем тоже помогу. По вопросам космоса, например. Очень интересуюсь.

В этот момент Рогов, оглянувшись на дверь, удивленно воскликнул:

— Смотрите-ка, Андрей! Что ему здесь надо?

— Собирает материал для газеты, — предположил Огнев, очень кстати.

— Не сказал бы, — проворчал Дмитрий Александрович. — Я вовсе не собираюсь афишировать дома свою деятельность. И если жена узнает…

Между тем Андрей уже заметил их. Подойдя, он, как старым знакомым, пожал каждому руку и, улыбаясь, сказал отцу:

— Папа? Не ожидал. Ты прогрессируешь на глазах.

— Об этом мы еще поговорим, — сухо отозвался Дмитрий Александрович. — К тебе тут есть дело.

— Ко мне? А что такое?

— Завтра на диспуте надо будет дать слово вот ему, Рогов указал на Николая.

Андрюша насторожился.

— Пожалуйста. Только… почему об этом просите вы, а не он сам?

— Разве это имеет значение? — усмехнулся Огнев.

В ответ Андрюша хитро подмигнул.

— Я недаром столько дней ходил к вам. Появилось оперативное чутье. Разве нет?

— А выдержка появилась?

— Еще какая!

— Тогда не задавайте лишних вопросов.

Андрюша засмеялся.

— Все. Обезоружили. Ну, а из другой оперы вопросы можно задать?

— Из другой — можно.

Андрюша деловито достал ручку и блокнот.

— Меня интересуют дружинники, которые помогли милиции раскрыть кражу в Союзе спортивных обществ.

Все невольно заулыбались. Андрюша смутился, лицо его залилось краской.

— Вы что?

— Тебе повезло, — продолжая улыбаться, сказал Дмитрий Александрович. — Вот он, Вехов, как раз и помогал со своими товарищами.

— Ага! Идемте в сторонку, поговорим, — оживился Андрюша. — Мне нужны важные детали.

Он увлек Николая за собой.

В это время в штабе появился Чеходар. Он вошел озабоченный и возбужденный, еще не успев остыть после разговора с Артамоновым. Увидев Николая, он зло прищурился и поспешно отвел глаза.

Подойдя к Проскурякову, Чеходар деловито сказал:

— Завтра соберем членов штаба. Кое-что обговорить надо.

— Что именно? — хмуро осведомился тот.

Чеходар наклонился и вполголоса сказал:

— На бюро райкома нас слушать будут.

— Нас, милый, вся дружина хочет послушать.

— Это успеется, — махнул рукой Чеходар. — Со своими всегда столкуемся. А вот там…

— Не столкуемся, — перебил его Проскуряков, — если ты прежнюю линию гнуть будешь. Помнишь, инструктор райкома у нас на днях был? Думаешь, он поговорил и ушел? Нет, милый. Он вчера на заседании парткома был и под конец вдруг о нашей дружине вопрос поставил. Остро поставил! Партком теперь специально нашей дружиной займется. Надо будет и там ответ держать. Вот так-то, милый.

Чеходар резко выпрямился и пристально, с враждой посмотрел на старика.

— Ах, так? Ну, посмотрим!..

К ним подошел инженер Рогов.

— Я вам не помешаю?

— Ну что вы, Дмитрий Александрович! — приветливо откликнулся Чеходар. — Вы мне тоже нужны. Давайте отойдем в сторонку.

— Ишь ты, — проворчал Проскуряков им вслед. — Как рассыпался! Индивидуальной обработкой решил заняться.

Домой отец и сын Роговы возвращались вместе.

— Я тебя попрошу, Андрей, — строго и вместе с тем несколько смущенно сказал Дмитрий Александрович, — не рассказывать маме о моей общественной работе. Сам знаешь, у нее слабое сердце и… вообще она все это не так поймет. Пойдут всякие страхи…

Андрюша, смеясь одними глазами, торжественно обещал:

— Клянусь, ни звука. — И, помолчав, в свою очередь, спросил: — Но зачем все-таки будет выступать Вехов, а, папа?

В тоне Андрюши сквозило нестерпимое любопытство. Дмитрий Александрович подозрительно покосился на сына и сварливо ответил:

— Это наше дело, понятно? И не бойся, он вам музыки не испортит. У него есть что сказать, и весьма важное. Лучше думай о своем докладе.

Андрюша вздохнул.

— Думаю. И чем больше думаю, тем труднее его готовить. Вчера, например, на комитете тезисы обсуждали. Говорят, негативно.

— Это почему же?

— А вот я тебе почитаю то место.

Они уже подходили к дому.