Личный друг Бога

— Отступаем! — прокричала она, негодуя и на сестру, и на Танка, и на себя, и даже на отсутствующего Богоборца. — Все к шалашу Двуживущего! Занять оборону вокруг! Шевелитесь, шевелитесь, чертово племя!

Чертово племя зашевелилось, распался стройный порядок, и Фаталия застонала от отчаяния.

Ну как же все неудачно выходит!

Отряды Ордена Смерти показались во всем своем великолепии. Ярко сверкали позолоченные и посеребренные кирасы, искрились кольчуги, развевались на шлемах разноцветные плюмажи. Костяные маски и намалеванные на доспехах черные черепа нагоняли страх. Ровный мерный шаг внушал, что это не люди идут, а неуязвимые бездушные големы.

Сколько же их тут? Сотни две — а может, и больше.

Раздавят — и не заметят…

— Арбалеты — залп! — гаркнула Фаталия. Вразнобой защелкали ручные орудия. Братья Шатулы швырнули во врагов свои чудовищные снаряды и взялись за дубины. Фива закинула мощную бомбару в самую гущу наступающих.

Кто-то из Двуживущих упал. Кого-то подкинуло в воздух. Повисла на дереве оторванная взрывом рука; подпрыгивая, покатилась по земле голова в шлеме.

Но разве могло это остановить бессмертных, для которых и самые страшные сражения были развлечением?

Разглядев, с какой силой придется столкнуться, зароптали защитники шалаша. Фаталия почувствовала их нерешительность и страх, оглянулась, окинула бойцов свирепым взглядом:

— Бежать готовитесь? Некуда нам бежать!

Кто-то — она не разглядела, кто именно, — затянул нараспев:

— Сказано: «И после смерти он дарует жизнь верным своим другам, и воздаст отмщение обидчикам товарищей своих; возродятся те, кто шел с ним, кто стоял за него и искал его…»

— Хотите вечной жизни?! — Фаталия повернулась лицом к врагам, взмахнула мечом. — Так будьте готовы умирать!…

Позади словно что-то обвалилось. Фаталия вновь оглянулась — ей показалось, что это неудачно пущенная Фивой бомбара развалила шалаш.

И действительно — шалаш рухнул. Но, кажется, Фива тут была ни при чем. Из груды хвороста, сплетенных веток и лапника, отряхиваясь, медленно кто-то поднимался.

Конечно же, Танк!

Фаталию захлестнула такая отчаянная радость, что слезы навернулись на глаза.

— Двуживущий проснулся! — крикнула она. Голос ее звенел.

— Заждались? — спросил Танк. Он ничего не замечал, он смотрел себе под ноги, на какую-то лохматую, невесть откуда взявшуюся кучу. — Есть подозрение, что Белиал знает, где мы находимся. Надо бы выставить посты… — Он поднял голову, удивился: — А что происходит? — Вытянул шею, привстал на цепочках, глянул поверх голов на сходящиеся отряды Ордена Смерти. — Что? Уже?…

Он странно выглядел и был странно одет. Фаталия могла поклясться, что одежда эта появилась на Танке, пока он спал, — за считаные минуты до его пробуждения.

Лохматая куча зашевелилась, фыркнула, развернулась, встряхнулась — и превратилась в огромного, величиной с годовалого теленка, пса. Широко распахнулась алая пасть, обнажились два ряда идеально белых и ровных клыков — пес зевнул.

— Ну что, Малыш, — спокойно сказал Белиал. — Кажется, мы прибыли вовремя.

Фаталия ощерилась и первой бросилась на врагов…

7

— Мы почти уже на месте, — доложился Ирт. — За этими кустами будет болотце, перейдем его — а там рукой подать, можно будет дым от костра почуять… Как раз к обеду должны подоспеть… — Он почмокал губами, прищурясь, посмотрел на небо. Кивнул, соглашаясь с собой: — Да, к самому обеду…

Глеб промолчал. Он был голоден, но мысли о еде почему-то были ему противны.

— Фива неплохо готовит, — сказал Ирт. — Как она там, интересно… — Он покосился на Горра. Парнишка поймал его взгляд, улыбнулся чуть растерянно, отвел глаза.

Продираться сквозь плотные заросли кустов пони не захотели, и путникам пришлось спешиться и изрядно поработать оружием, чтоб очистить путь. На их счастье, Урочище осталось позади, и теперь они могли без опаски сколь угодно топтать землю.

Топтать землю пришлось и дальше — по кочковатому болоту двигаться верхом было опасно.

— Ничего необычного не слышите? — спросил Глеб, когда болото было почти пройдено.

Ирт зачем-то принюхался и ответил:

— Вроде бы нет…

Потом был чистый лес, совсем не похожий на мрачные дебри Черного Урочища.

Все чаще Ирт тянул носом воздух и поглядывал на макушки деревьев. И все напряженней делался Глеб. Иногда он останавливался, прислушивался к чему-то. Смотрел на товарищей, будто собирался о чем-то их спросить. Но не спрашивал — не решался. И лишь когда Ирт, кивнув на причудливо выгнутую березу, объявил, что идти им до лагеря осталось минут пятнадцать, Глеб не выдержал:

— Вы что, правда ничего не слышите? Мне чудится, да?

— О чем ты, Богоборец?

— Железо гремит. Там, впереди. И крики какие-то. Будто сражение идет.

— А, так ты об этом… Слышим, конечно. Это Фаталия бойцов тренирует. Она им спуску не дает, — в голосе Ирта слышалось одобрение. — Каждый день муштрует, военному искусству обучает…

Глеб успокоился.