Личный друг Бога

Глебу названия заклинаний ничего не говорили, и магией рун пользоваться он не умел, хотя и представлял, как это выглядит со стороны. Но читать все равно было интересно, тем более что дальше пояснялось, как можно использовать бесполезных вроде бы сущностей в бою со сколь угодно сильным противником…

После всех манипуляций, сообщала книга, зеркало превращается в портал, открытый для мирр. Держать при себе такое зеркало опасно, поскольку мирры могут повредить предмет, которое долгое время отражается в нем, и могут поменять местами существо и его отражение. Поэтому в книге рекомендовалось прятать зеркало в чехле и делалась оговорка, что чехол надлежит менять каждые три дня.

С помощью мирр можно уничтожить любое существо, утверждала книга. Для этого необходимо, чтобы существо отразилось в зеркале-портале и превратилось в мирру, Затем надлежало разбить зеркало, и тогда мирра, принявшая облик существа, немедленно исчезнет, а само существо навсегда останется в Зазеркалье. На Двуживущих, впрочем, магия зеркал не действовала, поэтому книга рекомендовала использовать мирр для уничтожения всевозможных чудовищ.

Далее приводились математические выкладки об эффективности такого оружия. Глеб бегло просмотрел формулы, но мало что понял — только то, что вероятность подмены отразившегося отражением зависит от множества факторов и составляет примерно 15-20 процентов.

«Значит, — сделал вывод Глеб, — восемьдесят процентов, что я остался собой. При условии, что я действительно Одноживущий».

Он с новым интересом глянул на занавешенное зеркало. И мирры, словно почуяв, о чем он подумал, зашумели, завозились под потолком, вновь качнули светильник, зазвенели цепью, уронили прислоненную к стене лопату.

Глеб уже не обращал на них внимания. Он, не читая, пролистнул несколько страниц, заинтересовался небольшой иллюстрацией, на которой был изображен уродливый лысый карлик. «Брауни» — была подписана картинка. Текст ниже пояснял, что брауни — домашние духи, иногда добрые, но чаще вредные. Вызвать их можно, только находясь внутри помещения, магу они подчиняются с неохотой, и проку от них почти никакого…

Судя по всему, книга была пособием по магии призыва — редкой разновидности волшебства, когда боевой маг, вместо того чтобы сражаться самому, насылал на противника всевозможных существ и сущностей…

«Демон Эдж» — вызывается в лунную ночь, продолжительность существования — девять часов; не восприимчив к огню, может парализовать противника взглядом; атакует, используя клыки и когти.

«Нага» — змея-оборотень, ядовита, плюется ядом; в человеческом облике двигается стремительно, касания смертельны; ее кровь разъедает оружие и доспехи; ее дыхание отравляет воздух.

«Локк» — сын земли и воды, грязевой великан, поднимается на пашне во время дождя, если трижды повторить заклинания «Призыв Сущности» и «Оживление Неживого»; невосприимчив к магии воды и к магии земли; способен замедлить передвижение противника; существует, пока не высохнет, потом рассыпается в пыль.

«Зог» — ожившая тень; ослепляет противника, но не способна причинить физический вред.

«Шелхот» — душа утопленника; поднимается со дна и утягивает пловца на дно…

Глеб листал книгу, разглядывая рисунки, бегло просматривая комментарии, не обращая внимания на магические формулы и описание заклинаний — все равно он не мог их использовать, он был воином, а не магом.

«Орхонт» — пожиратель плоти, невидимый паразит; стремительно размножается в теле жертвы.

«Го» — слепой рогатый демон, бросается на любой звук.

«Дендрод» — древесный дух, боится огня и открытых пространств.

«Ульх» — нежить; лишает жертву рассудка и обращает в бегство.

«Богоборец…»

Глеб подумал, что ошибся. Перечитал по слогам, вслух, ведя пальцем по причудливым рукописным буквам:

— Бо-го-бо-рец… — Никакой ошибки!

Он вдруг чего-то испугался, захлопнул книгу, отодвинул ее, встал, заходил по комнате.

Богоборец! В одном ряду с духами, элементалями, демонами и прочими монстрами!

Он уже привык к своему новому прозвищу, смирился, притерпелся, поверил, что он — да! действительно! — Богоборец, а как тут не поверить, если все тебя узнают, все только так тебя и называют, если на спине твоей непонятный знак и кожа твоя — словно доспех, и сила как у быка!

Но!

В книге!

Среди нежити!…

Глеб стиснул кулаки, подхватил копье, закрутил его бешеной петлей, вонзил в бревенчатую стену, выдернул, ударил в потолок, в пол, отшвырнул стул, царапнул печную кладку, переполошил мирр.

«Недумай о белой обезьяне!…»

В груде тряпья завозился Ирт, закопал голову поглубже, буркнул что-то. И Глеб заставил себя остановиться, опустил копье, сцепил зубы, считая тяжелые удары сердца.

«Я — не Богоборец, — сказал он себе. — Да, со мной что-то случилось. Но я — это я».

Он с опаской посмотрел на книгу.

«Не демон. Не сущность. Не дух… Человек!»

Он шагнул к столу. Потянулся к фолианту. Положил на него ладонь.

«Глеб — так меня всегда звали. И так меня зовут сейчас».