Личный контакт

Темпер продолжал быстро подниматься, и просторы земли открывались все шире и шире. Исследователь увидел сожженную деревню — полсотни еще дымящихся пепелищ, покрытые копотью яблоневые сады, кривые жерди уцелевших заборов, свернутые шеи «журавлей» у взорванных гранатами колодцев, колонну неподвижных машин за околицей. Тихая, заросшая камышом и аиром река терялась на горизонте среди густого и темного леса, края которого не было видно даже отсюда. Прямоугольники обработанной земли, темно-зеленые пятна торфяных болот, выкошенные лужки перемежались небольшими перелесками, в одном из которых была заметна свежая просека, оставленная разбившимся темпером.

По обоим берегам речки, растянувшись на несколько километров влево и вправо, двигалась от сожженной деревни по направлению к лесу цепь пестро одетых пралюдей с белыми повязками на рукавах. Они громко переговаривались между собой и временами постреливали вверх из карабинов.

Три белобрысые головки Мелькали в волнах травы впереди них.

Для того, чтобы достигнуть леса, детям необходимо было пересечь шоссе и лесозащитную полосу, за которой, невидимая для них, двигалась навстречу вторая цепь пралюдей. Эти были одеты в черное, на груди у них висели автоматы, многие держали собак на коротких поводках.

«Ты не можешь спасти детей, не причинив вреда их врагам, — сказал спасатель. —

Подумай, что ты собираешься делать!»

«Я не смогу жить, если не сделаю этого».

«Ты повредил психику! И не можешь сейчас отвечать за свои поступки!»

Но исследователь уже положил свои ладони на панель управления, рядом с ладонями спасателя.

Темпер покачнулся несколько раз, словно решая, чьей воле ему повиноваться, и резко пошел вниз. Спасатель вздохнул и нехотя убрал свои руки с панели.

В это время пралюди в черном пересекли шоссе и углубились в лесополосу, а некоторые уже показались из-за деревьев. Собаки, увидев бегущих к ним детей, зарычали, натягивая поводки.

Дети растерялись. Вместо того, чтобы повернуть налево и бежать под защиту кустов к болотцу, они бросились назад. Пралюди с белыми тряпками на рукавах засвистели, загоготали, некоторые вскинули карабины.

… Остановить в полете пули не могли даже люди, покорившие время и научившиеся управлять своим светилом.

Дети упали. Потом самый маленький встал и принялся тормошить братьев, на рубашках которых уже расплывались кровавые пятна. Он то отбегал в сторону, то возвращался, рыдая, и тянул, тянул их за руки, пытаясь оторвать от земли. С нестерпимой отчетливостью исследователь ощутил ужас ребенка и сквозь километры пространства и оболочку темпера услышал визг пуль, вздымавших вокруг малыша фонтанчики пыли.

Та, роковая пуля, казалось, пронзила и самого исследователя. Совершенно отчетливо он почувствовал и впившуюся под ребро обжигающую боль, и вкус хлынувшей в горло крови, и последний, судорожный скачок сердца. Пралюди с повязками там, на земле, еще перезаряжали оружие, другие еще тянули шеи, стараясь разглядеть, что случилось и в кого стреляют, когда из-за низких туч стремительно и бесшумно вылетело нечто, не имеющее ни четких форм, ни определенного цвета.

Никому — ни человеческим существам, ни собакам — не пришлось мучиться долго.

Но в тот короткий миг, когда волосы на голове встали дыбом, голосовые связки лопались от немого крика, а ужас дробил сознание, некоторые успели разглядеть в глубине полупрозрачного, словно размазанного в полете диска две высокие человеческие фигуры, одна из которых падала навзничь, а другая согнулась, обхватив голову руками… Лишь в нескольких метрах от земли спасатель, и сам оглушенный сильнейшим шоковым внушением, сумел овладеть управлением темпера.

Подняв его потом на несколько десятков километров ввысь, он создал сферу перестроенного пространства и бросился в будущее. Спасатель спешил, хотя необходимости в этом уже не было. Человек, лежащий у его ног, был безнадежно мертв, убитый силой своей собственной ненависти.