Личный оборотень королевы

Впрочем, если господин Самородов меня и заинтересовал, то лишь как человек, который женился на гувернантке. Потом, когда я его увидела, он оказался весьма привлекательным мужчиной с дерзким взглядом красивых голубых глаз и волной пшеничных кудрей. Ему было, пожалуй, не меньше сорока, однако был он статен, крепок и румян. Обветренное лицо выказывало в нем любителя свежего воздуха, отнюдь не домоседа. Супруга его имела вид совершенно затурканный и, что меня совершенно изумило, примерно такой же вид имела и дочь его, Надежда Самойловна! О, конечно, обе дамы Самородовы были разряжены в пух и прах, они были хороши собой, особенно младшая, но выражение лиц все портило. Возможно, Самойла Ильич Самородов являлся домашним тираном и самодуром? Глядя на него, на эту сияющую белозубую улыбку, это трудно было сказать. Впрочем, возможно, дамы узнали какую-то неприятную новость, оттого глаза их были заплаканы? Да что мне до них?!.

Если Самородов внешне не годился в домашние тираны, то еще труднее оказалось определить натуру господина Данилова, которого я в свое время чуть не записала в оборотни. Ничего зловещего в этом стройном и изящном человеке с темно-русыми волосами и серыми глазами не было. Тонкое, немного печальное лицо, мягкая улыбка, спокойное выражение… Он совершенно не годился на роль местного злодея, и, глядя на него, я подумала, что все соседи и приятели моего хозяина ему под стать – очень красивы. Конечно, размышлять о мужской красоте не вполне прилично для молодой девицы, но что же делать, Господь ведь не лишил меня глаз! Среди гостей был молодой гусар, явившийся в отпуск, и внимание почти всех молодых девиц – окрестных барышень, – конечно же, принадлежало ему. Он же полагал, что долг каждого уважающего себя военного – приволокнуться за гувернанткой. Досталось от него также и горничным, особенно Любаше.

Съехалось пять семейств, всего гостей оказалось пятнадцать человек. Конечно, в городах балы проводят с куда большим размахом, однако для провинции и такой съезд – грандиозное событие из-за дальности расстояний, которые нужно преодолеть гостям. Ждали, правда, каких-то еще Деминых, пожилых бездетных супругов с племянницей, на днях приехавшей их навестить и тоже приглашенной на бал вместе с ними, однако господа Демины отчего-то не прибыли и не сочли нужным предупредить, что не приедут. Впрочем, никто особенно не огорчился, ибо это были помещики вовсе мелкие, имевшие не более десятка душ крепостных, из обедневшего какого-то именьица, пригласили их больше из вежливости, вряд ли они были под стать богатому обществу, собравшемуся здесь!

Я к гостям еще не выходила и только-только переоделась. Если я какое-то время лелеяла мечту быть самой красивой среди всех дам, которые оказались на балу в Заярском, эти самонадеянные иллюзии вмиг рассеялись. Вера Сергеевна в лиловом бархате, госпожа Самородова в алом атласе и, конечно, Надежда Самойловна в ярко-розовом, а также хоровод прочих роскошных нарядов заставил меня считать себя какой-то бледной капустницей рядом с разноцветными, яркими бабочками. А прически! Как же прекрасно были разубраны все головки! Как тщательно уложены локоны, в каком живописном беспорядке разбросаны по плечам букли, как прелестно выпущены легкие, старательно подвитые прядки на виски! Потом я узнала от Любаши, что все дамы в округе заранее сговорились и выписали из Нижнего Новгорода лучшего куафера, который ездил по имениям и причесывал местных помещиц. А они потом спали на валиках, чтобы не испортить прически.

Последним местом, куда куафер приехал, было Заярское. Поэтому темные локоны Веры Сергеевны, украшенные бриллиантовыми звездочками, ни на волосок не растрепались и прическа смотрелась верхом совершенства. До меня мастер допущен не был, да и Господь с ним, я и так знала, что все осведомлены, кто я такая: гувернантка, приглашенная на бал из милости. Ну и что же, у каждого своя судьба!

Вообще надо сказать, лица у всех приезжих дам изрядно вытянулись, когда в обеденной комнате появилась Вера Сергеевна, уже одетая для бала. Гостьи просто не могли спокойно смотреть на изысканную красоту миссис Дуглас и ее вызывающе модный, выписанный из Лондона туалет. Рядом с ней все прочие дамы выглядели разряженными купчихами с избытком драгоценностей, но недостатком вкуса.

Я скромно сидела в уголке танцевальной залы, когда туда после легкого ужина начали входить гости, готовые закружиться в вальсе. Было уже семь вечера. В девять предполагалось еще раз пригласить гостей к столу, потом продолжать бал до полуночи, а затем разойтись спать. Оказывается, в деревне был именно такой порядок устройства балов.

Но только что оркестр (надо сказать, что у Ивана Сергеевича, как у многих богатых помещиков, был свой оркестр из крепостных музыкантов, причем весьма и весьма недурной!) ударил в смычки, как в зале появилось новые персоны, при виде которых на всех лицах отразилось удивление. Это были помощник уездного исправника, а при нем – стражник.