Личный пилот Гитлера. Воспоминания обергруппенфюрера СС. 1939-1945

В начале ноября Гитлер выразил желание полететь в Эльбинг. Я знал, что имевшийся там аэродром во время дождя становится слишком топким, так что существовала опасность того, что самолет завязнет в грязи, а затем не сможет подняться в воздух. Поэтому я попросил директора «Люфтханзы» Вернера в Берлине выяснить у Оппермана, возглавлявшего Германское воздухоплавательное общество, возможно ли вообще совершить посадку в Эльбинге. Условия посадки апробировали на «Юнкерсе» А-20, частном самолете, который специально отправили в Эльбинг, чтобы испытать качество летного поля и определить, соответствует ли оно необходимым условиям. Более того, я направил запрос, чтобы приготовили сигнальные огни на случай ночной посадки, короче, постарался сделать все, что возможно, чтобы полет прошел нормально.

Итак, 5 ноября мы вылетели в Эльбинг. Уже в ходе посадки я заметил, что самолет начал тонуть в грязи. Даже еще не остановившись, он крепко завяз в болоте. Несмотря на то что самолет имел три двигателя, их мощности оказалось недостаточно, чтобы сдвинуть его с места. Гитлер вынужден был выбраться наружу и пешком отправиться к зданию аэропорта. Туда за ним прислали машину, которая и доставила его в город, где он решил выступить с речью.

Я прочно застрял и наорал на Оппермана, что все мои телефонные звонки и запросы я, видимо, обращал к птичкам божьим, поскольку сижу по колено в грязи. Поскольку двигатели не могли сдвинуть самолет, принесли длинные веревки, которые привязали к шасси, и только благодаря усилиям целой команды в 150 человек его удалось сдвинуть с места. Они медленно тащили самолет вперед, до самого конца летной полосы, но взлет с такого вязкого грунта исключался. Я приказал им принести доски, чтобы подложить их под колеса. Затем мы вытащили из самолета все, что только можно. Даже запас горючего сократили до минимума, его оставили ровно столько, чтобы хватило на короткий перелет. Шины с колес также сняли, поскольку они стали пробуксовывать после того, как самолет утонул в грязи. Затем я сообщил Гитлеру, что он не сможет вылететь с этого аэропорта и должен ехать в Данциг, где я его и заберу.

Теперь надо было быть исключительно внимательным! Во время разбега самолета по доскам существовала опасность, что одна из них может подскочить и повредить пропеллер. Но для облегченного самолета потребовался сравнительно короткий разбег. Все прошло хорошо. Из Данцига я доставил Гитлера обратно в Берлин. Оттуда на следующий день мы отправились в Мариенбург. Там Гитлер посетил престарелого фельдмаршала фон Гинденбурга, который жил на государственной даче Нойдек. Когда Гитлер бывал в этой части страны, он обычно останавливался ночевать у семейства Финкенштайнов и не приезжал в аэропорт раньше утра.

Из Мариенбурга он хотел лететь в Киль, чтобы там принять участие в съезде. Погода была исключительно неблагоприятной. Вылет перенесли на более раннее время, поскольку мы опасались, что сильный встречный ветер замедлит нашу скорость и мы можем опоздать. В 11.45 мы поднялись в воздух из Мариенбурга. Сразу после Данцига нам пришлось лететь вслепую более сотни километров по польскому коридору в сторону Балтийского моря. Далее от Руггенвальда мы летели над поверхностью воды, после чего достигли Свинемюнде. С этой точки и вплоть до Киля мы снова летели вслепую, полагаясь только на пеленги.

Пеленги, пеленги…

Согласно первому пеленгу, полученному по пути в Свинемюнде, мы находились в 13 километрах к северо-северо-востоку от Деммина. Курс на Киль казался правильным. Согласно следующим пеленгам, мы находились в 3 километрах к востоку-юго-востоку от Варнемюнде и в 25 километрах к юго-востоку от Ольденбурга. Это подтверждало, что я проложил правильный курс к Килю. Я сбросил газ и снизился примерно на тысячу метров, до высоты около 300 метров над уровнем моря, чтобы сориентироваться по приметам на земле при подлете к Килю. Через семнадцать минут, согласно пеленгам, мы должны были находиться в 11 километрах к югу от Любека. Значит, я летел на юг. Но поскольку я не менял свой курс, получалось, что пеленг неверен. Поэтому я попросил своего радиста Леци немедленно запросить другой сигнал. Согласно следующему пеленгу, мы находились в 21 километре к северо-востоку от Гамбурга. На основании этого я пришел к выводу, что пеленги из Ольденбурга ошибочны и на самом деле мы находимся к югу от Киля.