Личный убийца

— А это как раз ответ на твой третий вопрос: Напрасников и Левкоева. Ты спрашивал, что это за выдающиеся спортсмены, о которых ты не знаешь. Так вот, Напрасников Грэм Константинович — вице-президент Федерации мотобола, который банк «Хайфа» содержит на правах спонсора. Напрасников — мастер международного класса, выступал за сборную, сейчас тренирует.

— Ему-то партия зачем?

— Не знаю. Про Левкоеву рассказать?

— Ну?

— Гимнастка, сломала позвоночник в Челябинске на Универсиаде-76, член правления Фонда содействия предпринимательству «Альтаир», занимается помощью бывшим спортсменам — одиноким, пострадавшим от травм. Теперь спроси, зачем ей партия.

— Не спрошу. Какие все благородные! Фонды создают. Имени Старика Квантришвили, да? Ладно, Артур Николаевич. Про мотоклуб мне было полезно узнать. В наших делах мотоциклы встречались. Кстати, как раз на той поляне, где я гильзы нашел.

— У меня тоже мотоцикл есть, — флегматично заметил баллист. — Японский. «Ямаха» называется. Может, начнем с меня?

Все замолчали. Столетник и сам понимал, что мотоциклов на свете много, а партия может называться хоть фашистской — важно не название, а факт преступления. Поэтому если даже члены партии «ВиП» Донец, Богданович, Шорников или этот Аден, например, в чем-то замешаны, то этого мало, чтобы под подозрение попала целая партия. Нужно еще доказать, что они совершали преступные деяния в интересах партии; например, физически устранили конкурента или лидера оппозиционной партии или переводили на партийный счет «черные» деньги — от сбыта наркотиков, торговли «живым товаром» или оружием.

Но все это не отвечало интересам его мелкой конторы с собачьим названием.

Нужно было искать Нину Рудинскую.

— Спасибо, — помолчав, сказал Женька. — Денежки мы вам перечислим…

— Как только появятся, — засмеялся Нежин.

— А ты вступи в партию «Власть и порядок», — посоветовал Новожилов. — Или предложи Адену взять тебя под крышу. Откроешь филиал в Хайфе.

Женька встал, простился со всеми и пообещал Новожилову подумать над его предложением.

Когда он вошел в кабинет следователя РОВДа «Сокол» Юрия Федоровича Протопопова, Викентий Решетников и Валя Александров уже были там.

— Столетник.

— Протопопов, — отрекомендовался следователь. — Садись.

В кабинете висели густые облака дыма, пепельница была полна окурков. На столе стоял портативный магнитофон с открытым пустым кассетоприемником.

— Кури, — протянул пачку с сигаретами Протопопов.

— Спасибо, я подышу. Этого хватит.

Трое молчали, Женька понял, что между ними происходил серьезный разговор. С Викентием они не виделись с позавчерашнего дня, но общались по телефону, и Женька знал, что тот побывал у Вороновой в Подольске. Ее дело непосредственно касалось Протопопова. Признание, записанное на пленку, было своего рода презентом милицейскому следователю. Или авансом за сотрудничество — это уж как он расценит.

— И что ты мне нового рассказал, Викентий Яковлевич? — снова прикурив, выдохнул дым Протопопов. — Я об этом знал. Она знала, думаешь? Донец с Шорниковым не знали? Или этот Рознер?

Викентий не ответил.

— С чем пожаловали? — спросил Протопопов.

— Не густо, но кое-что есть, — вступил в разговор Валя Александров. — Например, основания для изменения Фролу Неледину меры пресечения.

— Как интересно! — усмехнулся милиционер.

— Юрий Федорович, — сказал Столетник, — я нашел фотографа, который проявлял пленку с Ниной Рудинской.

— То есть?

— То есть Неледин врет. Если лаборант Наумов подтверждает, что он что-то проявлял в среду двадцать второго апреля с тринадцати до четырнадцати часов в лаборатории газеты «Подробности» на Сущевском валу, то проявлял он не ту пленку. Не берусь утверждать какую, но думаю, что именно ее искали налетчики в его квартире в Планетном проезде.

Он рассказал следователю о своих изысканиях, продемонстрировал черный пакетик из светонепроницаемой бумаги, найденный на поляне под Белощаповом, рассказал о беседе с Таращенко в Белоомуте и обо всем другом, включая гильзы, неизвестную базу, мотоциклетные следы, «Татру»…

— Ни хрена себе поработали! — покачал головой Протопопов. — А как же сумка Неледина?

— Сумку подбросили, — сказал Викентий Решетников. — Я говорил с младшим сержантом Альдыбеговым — подбросили, однозначно. И опять же — мотоцикл. Тяжелый дорогой мотоцикл, по показаниям…

— Я знаю про мотоцикл, — перебил его Протопопов. Он обошел письменный стол и сел на свое место. — Знаю, Викентий. Только понять не могу, чего они добиваются?

— Добивались, — уточнил Столетник. — Чтобы, когда обнаружится труп Рудинской, подозрение пало на Неледина. Голову на отсечение даю — недостающая часть пленки окажется зажатой в ее руке.

— Думаешь?

— Хотел бы ошибиться.

— Так зачем же Неледин врет? Про пленку? Ну, сказал бы, что обронил!

— Во-первых, никто бы ему не поверил. Во-вторых, не исключено, что он здорово напуган. Чем и кем — спросите чего полегче. Но если он десять суток отсидел в сизо и молчит — значит, есть у него на то основания.

Протопопов побарабанил пальцами по столу, вздохнул.