Личный водитель

То, что похитители выбрали именно австрийские счета, говорило о том, что придется иметь дело с серьезными людьми, а скорее всего, с какой-то неведомой Смирнову организацией наподобие легендарной «Белой стрелы», которую он считал универсальной дезой, специально запущенной спецслужбами для бандитов-беспредельщиков, чтобы те опасались поднимать руку на людей в погонах, а также для скоробогачей-нуворишей, дабы те не зарывались. К последней категории мог отнести себя и Смирнов. Правду о том, как ему, отставнику КГБ, в мутные девяностые удалось превратиться в мультимиллионера, знали только его сотоварищи по нелегальной торговле оружием, которое в обмен на алмазы поставлялось африканским повстанцам.

Заинтересовавшись африканскими алмазами, Смирнов побывал на крупнейшем в мире алмазном разрезе. Это место в пустыне Калахари зовется Джваненг, что означает «Там, где камешки», то есть алмазы. Разрез принадлежал «Дебсване» – совместному предприятию «Де Бирс» и правительства Ботсваны, которые были заинтересованы в привлечении инвесторов, поскольку каждое предприятие нуждается в деньгах для развития.

Впечатленный громадным котлованом, где открытым способом добывали алмазы, которые когда-то находили россыпями прямо на поверхности, Смирнов инвестировал в акции алмазодобывающего предприятия почти миллион долларов, однако из-за разразившегося в 2008 году мирового экономического кризиса ожидаемых дивидендов он не получил.

В том же 2008-м он встретил в Габороне своего бывшего коллегу по Пятому Управлению КГБ Михаила Ратникова, который предложил ему стать его компаньоном в очень выгодном бизнесе – торговле человеческими органами, цены на которые зависели от срочности поставок. Согласно «черному» прейскуранту роговица глаза стоила от пяти до пятнадцати тысяч долларов, печень и почки до пятидесяти тысяч, а костный мозг вообще продавали на граммы как героин, только стоил он в двадцать раз дороже героина. А если разобрать здоровое человеческое тело на органы целиком, то на этом можно было заработать миллионы.

Бывший майор КГБ Ратников курировал тайные поставки донорских органов для партийной элиты еще с советских времен, так что его опыту в этом деле можно было доверять, и Смирнов принял его предложение, о чем вскоре ему пришлось сильно пожалеть. Проведенная за его счет операция в пустыне Калахари провалилась, и арендованный им санитарный вертолет вернулся без груза и без «черных трансплантологов», которых расстрелял невесть откуда там взявшийся «Рэмбо». Так ему, во всяком случае, сообщил по телефону перепуганный насмерть вертолетчик, и Смирнов впредь зарекся вести какие-либо дела в Ботсване.

Десять тысяч евро за один звонок дочери для него были не деньги. Посоветовавшись с Владом Литвиновым, который обнадежил его, что благодаря такому звонку можно будет определить ее местонахождение, Смирнов перевел вымогателям на указанный счет десять тысяч евро, и на следующий день, к его неописуемой радости, Полина позвонила ему с мобильного телефона Глеба. Поговорить им дали менее трех минут, но за эти минуты Константин Викторович узнал от дочери, что она с Глебом находится в каком-то подвале, после чего связь оборвалась, и тщетно Константин Викторович пытался потом ей дозвониться. Особенно удручало, что вступить в переговоры с похитителями он не имел никакой возможности, поскольку связь с ними была односторонней – вымогатели ограничились письмом с ультимативным требованием выкупа и номерами счетов, на которые надо было этот выкуп перечислить, и в конце письма еще издевательски приписали: «P. S. Вы сами должны понимать, что торг здесь неуместен».

Проанализировав ситуацию, Смирнов вынужден был признать, что вымогатели придумали идеальную схему шантажа, воспользовавшись услугами обычной почты, ведь по письмам, которые они прислали ему и Заварову, вычислить их было абсолютно невозможно. Понятно, что своих отпечатков пальцев на этих письмах вымогатели не оставили, и единственный шанс выйти на их след – это секретные счета в австрийских банках, на которые надо было перечислить десять миллионов евро. Похитители, правда, подстраховались на этот случай и в своем письме четко предупредили, что отпустят заложников только после того, как беспрепятственно снимут с номерных счетов все десять миллионов.

Сам Смирнов, когда нельзя было светить источник своих баснословных доходов, «грязные» деньги относительно мелкими суммами распылял по номерным счетам, а потом с этих счетов переводил на новые секретные счета, которыми уже мог пользоваться, не опасаясь разоблачений, если, конечно, швейцарские банки всегда будут свято хранить банковскую тайну. С австрийскими же банками в этом плане еще надежней, поскольку им априори неизвестна фамилия клиента.