Личный враг князя Данилова

Подоспевшей польской коннице сражаться было уже не с кем, однако именно она вошла в историю, как спасительница императора, чуть не угодившего в коварную засаду. Мюрат, наблюдавший весь скоротечный бой, но так и не принявший в нем участия, с восхищением произнес:

— Это просто чудо! Признаю, ваше величество, что я был несправедлив к вашему соседу! Это великий боец!

— Я рад, мой друг, что вы наконец поняли!

Возвращался император в Городню в плотном окружении кавалеристов, которыми руководил Мюрат.

II

— Не знаю, что и сказать тебе.

Наполеон расхаживал по комнате.

— Я разочарован, очень разочарован! Мне трудно поверить, что отряд, разгромивший утром две сотни казаков, не смог справиться с одним взводом! Я правильно тебя понял, у князя Данилова был только взвод?

— Судя по всему, не больше, — в очередной раз за время разговора опуская голову, ответил Луи.

— Прекрасно! Взвод русских драгун убивает половину роты кавалеристов и исчезает из леса, где ты перекрыл все пути.

— Не только, ваше высочество!

Можно, конечно, было не говорить, но Каранелли понимал, что в том огромном количестве ошибок виноват не случай, а он сам. А значит, и получить должен за все. Может, это и глупо, но по-другому Луи не мог.

— Что еще случилось?

— Девять егерей.

— Что девять егерей?

— Они возвращались от брода. По рассказам, кто-то зацепился за веревку, натянутую в траве. Что-то взорвалось наверху, на ветке дерева. Шестеро на месте, еще трое умерли уже в усадьбе. Семеро ранены.

Наполеон смотрел на Луи, ожидая продолжения.

— Нашли только обрывок веревки, да искореженный пистолет…

— Который выстрелил шестнадцать раз подряд точно в цель! Ты когда-нибудь сталкивался с таким оружием?

— У русских — нет! Арменьяк ставил подобное в Риме, когда мы ездили к Папе.

— Я помню.

Император замолчал. Казалось, что это, весьма незначительное событие, сильно взволновало его. Движения стали более порывисты. Продолжая вышагивать, Наполеон заговорил:

— Ты потерял четырех офицеров! Четырех! И если не ошибаюсь, еще одного князь Данилов убил при Бородино!

— Ранил, только ранил!

— Это не важно! Главное, он не может воевать дальше. А сколько человек его отряда убил ты? Только одного корнета?

— Да.

Бонапарт остановился у окна. Механически заложил руку за борт сюртука. Глядя на мокрую, в пятнах луж дорогу, задумчиво проговорил:

— Мне кажется, что у Кутузова тоже есть специальный отряд, такой же, как и твой. И обучен не хуже. Командует им князь Данилов. И ты должен понять Луи, что он побеждает тебя. Не поймешь — погибнешь.

Если бы Николаю довелось услышать эти слова, то он бы так и не понял, чем удостоился столь высокой оценки из уст французского императора.

— Мне все ясно, ваше величество. Уверен…

— Уверен?! — перебил император. — А я? Я уверен, что ты сможешь защитить меня не только от казаков, но и от князя Данилова? А ведь у меня никого нет лучше тебя, Луи!

И в эту секунду в голове дивизионного генерала Луи Каранелли, который готов был погибнуть за своего императора, мелькнула неожиданная мысль. А готов ли храбрый император погибнуть? За Францию, за империю? Или ему проще будет отправить на гибель других, чтобы спастись самому?

III

«Я стал партизаном! — думал Данилов, подъезжая к маленькой деревне, затерянной верстах в пятнадцати от смоленского тракта. — Обычный князь-партизан. Может, первый из князей в государстве Российском. А что делать? В конце концов, не я позвал сюда Наполеона».

Спрыгнув с лошади около просторной избы, Данилов распорядился:

— Француза ко мне!

Связанного, завернутого в плащ полковника, которого везли поперек лошади, опустили на землю.

— Развяжите — и в горницу!

Отсидевшись неделю в далеком селе, что располагалось в стороне от Дорогобужа, драгуны вернулись назад, в усадьбу Даниловых. Запах гари, вымытый дождями, ушел, но ямы во дворе, оставленные гранатами, и черные бревна создавали безрадостную картину.

Ветра не было, и тишина, абсолютно нереальная, просто сказочная, заполняла все вокруг. «Странно, что Порфирича нет, пора бы ему вернуться», — подумал тогда Николай.