Личный зомби-апокалипсис (СИ)

— Откат технологий, местами к Каменному веку. Да, последнее довольно мало вероятно, но вдумаемся. Группа выживших, они не гении и не ботаники с вцементированной в подкорку общеобразовательной энциклопедией. Они что-то знают, а что-то нет. Постепенно, если мы говорим о поколениях, сменяющих одно другое, часть раньше общедоступной информации будет теряться. Упадок.

Это из основного. Но, так-то если вдуматься, то вышеперечисленного вполне хватит, чтобы человечество медленно, но верно загнулось. Чак Норрис существует на планете в единичном экземпляре, а остальные человеки без танка мало чего смогут противопоставить особо разожравшимся монстрам.

Но вдумаемся в общую поведенческую линию развития или деградации человеческого мышления.

Как уже стало понятно, если ты все еще живешь в иллюзии, следуя догматам старого мира, то ты — труп.

На первое место выходит коллективизм.

Люди — социальные животные и в одиночку им будет сложно нормально выживать, всегда проще навалиться толпой, чем крутить финты, просчитывая комбинации, как бы тебя не покрошили на гуляш. Рабочий и боевой потенциал одного человека ничтожен, с какой стороны не посмотри. При всем желании какой-нибудь неебически крутой спецназовец имеет шансы плюс-минус пятьдесят на пятьдесят, если пересечется, например, с Хищным в замкнутом пространстве. И то, только если будет экипирован по самые брови. Выживач — это калейдоскоп ужаса и боли. Нужно больше людей, на каждого из которых ложиться определенная задача, что дополняет возможности остальных. Если ты умеешь убивать, это не означает, что ты качественно и быстро починишь накрывшийся движок тачки или обработаешь рану, чтобы не было загноения или инфекции. Так же, если смотреть прямо очень далеко, то возможность свободного перемещения будет сведена к минимуму, Homo Sapiens-ы будут сидеть по своим постапокалиптическим замкам и строгать от безделья детишек. А в таком дерьме нужно какое-никакое генетическое разнообразие. Вырождение и кровосмешение — слишком скользкая тема, чтобы на нее полагаться в долгосрочной перспективе.

Группа из трех человек короткими перебежками пересекает заваленный трупами участок улицы. Армеец в полной снаряге и штурмовой винтовкой, улыбающейся коллиматорным прицелом, глушителем и подствольником, плюс, двое гражданских, но так же при оружии — охотничий карабин на пять патронов и пистолет Макарова. Двигаются быстро, с предельной осторожностью, обходя места наиболее вероятного скопления нежити. Из-за угла здания появляется ковыляющая фигура Безвольного с попорченным опорно-двигательным аппаратом — осколком посекло берцовую кость. Вояка на голых рефлексах за долю секунды вскидывает ствол. Жмет спусковой крючок. Хлопок выстрела. Зомби заваливается на стену дома с оторванным куском черепной коробки, медленно сползая на асфальт, измазывая все вокруг загустевшей кровью и комочками мозгового вещества.

Я чувствую, как увеличиваются мои возможности. С каждой смертью и каждой каплей пролитой крови я становлюсь сильнее. Скоро на Землю прилетят твари из иных миров и мне будет чем их встретить.

Военный при всех своих навыках тупо не успевает среагировать на появление Голодного. Мертвец вырывает у него оружие вместе с несколькими пальцами. Кровь. Боль. Некромант, высунувшийся по пояс из раскуроченного окна первого этажа, пускает веер Игл Смерти. Бьет по ногам. Люди, истошно крича от боли, падают, уже больше не имеющие возможности самостоятельно передвигаться на нижних конечностях. Обезоруживают.

Некрос достает из рукава поблескивающую серебром бабочку. Нож-бабочку.

Голодный, вцепившись когтями в плечевые суставы армейца, отрывает его от земли.

— И да прольется кровь во славу Мертвого бога, — смазанный росчерк стал.

Красный ручей из вскрытой глотки брызжет в лицо моему ручному колдуну.

Глава 29. Le pizdec

Луи нравилась его жизнь.

Тихая, мирная, спокойная и до ужаса размеренная. Наверное, кто-то мог бы подумать, что ему бывает скучно одному. Одиноко. Тоскливо. Печально.

Но нет, его абсолютно не тяготило уединение.

Некоторые люди просто не способны оценить всю прелесть одиночества. Его нужно уметь распробовать, уловив все наиболее томительные и волнующие нотки.

Никто не заставляет его делать то, что он не хочет.

Рядом нет того, за кем нужно ухаживать, заботиться или переживать.

Можно творить все что угодно в пределах своей жилплощади и никто не посмеет упрекнуть его хоть в чем-то.

Неужели — это так плохо, жить ради себя?

У Луи было все и он как-то сомневался, что женщина, дети или друзья смогут дополнить идиллию внутреннего покоя и гармонии со всем остальным мирозданием.

Добротный автомобиль, на котором он ездил в соседний городок за продовольствием.

Тренажеры и правильное питание, благодаря которым он в свои почти что пятьдесят лет выглядел мало отличимо от того горячего и атлетически сложенного юноши, что пару десятилетий назад.