Лида

Какое-то время я стояла на коленях перед его кроватью, не видя ничего, кроме его белого лица, закрытых глаз и спутанных волос. Всё происшедшее как-то не доходило до меня, я понимала только, что вижу его, что мы снова встретились, и мне было одновременно и страшно от этой встречи, и странно оттого, что я чувствую этот страх.

Я долго не могла сообразить, что с ним; первые минуты я даже никого не спрашивала об этом. Я сразу забыла, что я медик, сестра, мне было только страшно видеть его безмолвным, лежащим на госпитальной койке.

Потом я почувствовала, как кто-то подошёл ко мне. Это была сестра, маленькая толстая девушка.

– Кто он вам, муж, брат? – спрашивала она низким грубоватым голосом.

– Да, да, да… – повторяла я, боясь отвести от него взгляд. И снова я забыла обо всём, кроме него.

Потом я опять услышала голос:

– Вы встаньте, ну, встаньте, что же делать, сейчас ваша смена будет.

Эти слова вернули меня к действительности. Я всё вспомнила – и как попала сюда, и то, что остаюсь здесь на работе. Я вскочила.

– А меня зовут Нюра, – протянула мне сестра свою полную короткую руку.

Я крепко пожала её.

– Он сейчас спит, – сказала Нюра. – Врач его недавно смотрел, через час снова придёт.

Саша по-прежнему спал. Я не знала, что это было – сон или глубокое забытье, беспамятство, но он лежал неподвижно, точно неживой, я не слышала его дыхания, не видела, чтобы на его лице дрогнул хоть один мускул. Мне хотелось, чтобы кто-нибудь был сейчас рядом со мной, тогда бы не было так жутко.

Я стояла у его постели. Вдалеке монотонно стучал движок электростанции. Свет горел неровно – то вспыхивал ослепительно ярко, то почти затухал. Мне вдруг неудержимо захотелось схватить Сашу за плечи, чтобы он проснулся, встал, избавил меня от этого кошмара.

«Ведь бывают же такие страшные сны, – подумала я, – когда всё происходит будто наяву. Может быть, и это всё сон?»

– Ну, как он? – раздался за моей спиной чей-то голос.

Я обернулась. Передо мной стоял врач. Он был низкого роста, в меховом жилете, который был ему явно велик. Лицо врача напомнило мне Пухова; у него были такие же полные, быстро розовеющие на морозе щёки.

– Новенькая? – спросил врач. – Как капитан? – Он кивнул на Сашу.

– Спит, – тихо ответила я.

– Ну, – недовольно и резко ответил врач, – так он и вечным сном заснёт, а вы и не заметите.

Я почувствовала боль, точно от удара. А врач нагнулся над Сашей, пощупал у него пульс и, открыв веко, поводил перед глазом пальцем. Потом он выпрямился и, на ходу бросив: «Плохо», – подошёл к столику, на котором стояли медикаменты.

Я шла за ним, ничего не видя, ничего не соображая.

– Введите ему кофеин, – приказал врач. – Понятно?

Я ничего не ответила.

– Да что с вами? – раздражённо спросил врач. – Вы понимаете, что я говорю?

Я поспешно закивала головой и даже повторила назначение, чтобы врач не подумал, что я ничего не понимаю, и не сменил меня.

– Пойдёмте дальше. Как дела с комбатом? – на ходу спросил он.

Я быстро нашла его карточку в пачке, которую взяла со стола. Там было написано:

«Владимир Семёнович Бардин, капитан, 1900 года рождения, осколочное ранение. Повреждено две петли тонкой кишки и сосуды брыжейки. Резекция тонкой кишки».

Врач уже стоял у койки комбата и, откинув одеяло, осматривал бинты. Я тоже подошла.

Бардин лежал на спине, рука его была вытянута вдоль бедра, пальцы сжаты в кулак. Когда я подошла, он чуть скосил глаза в мою сторону, несколько секунд смотрел молча, потом повернул ко мне голову и проговорил, с трудом произнося слова:

– А я вас знаю. Из нашего полка… Где я вас видел?

Он чуть нахмурил лоб и потом улыбнулся.

– Вспомнил!.. Гимнастёрка с широким воротом? Так?..

– Да, – будто во сне ответила я, – только это было очень давно.

– Живот почему-то давит, – недоуменно прошептал комбат.

Мне показалось, что голос Бардина доносится ко мне откуда-то издалека. Я попыталась отсюда увидеть лицо Саши. Я встала на цыпочки, но его койка была далеко, и я ничего не увидела.

Врач уже перешёл к следующей койке. Так я переходила за ним от одного раненого к другому и всё делала точно во сне, еле передвигая ноги. Наконец врач пошёл к столу.

– Так вот, – сказал он вполголоса, оборачиваясь ко мне и зачем-то потирая толстым указательным пальцем свою пухлую щёку, – тот, корреспондент, вряд ли протянет до утра. С комбатом тоже неважно. Словом, делайте всё точно, как я сказал. Я скоро опять зайду. Да вы слушаете меня или нет?

На секунду мне показалось, что широкое, пухлое лицо врача перевернулось и стало расплываться. Я схватилась рукой за угол стола и ответила как можно твёрже:

– Я всё поняла.

Врач ушёл.