Лидер 'Ташкент'

Посещение корабля Буденным было для экипажа большим событием. Проводив маршала, все вернулись к работам будто с новыми силами.

В этот же день "ташкентцев" порадовала флотская газета "Красный черноморец". Проходя после ужина по палубе, я увидел большую группу краснофлотцев, окруживших политрука Смирнова. Оказалось, Василий Иванович читает вслух стихотворение о нашем корабле из только что полученного номера газеты.

Написал стихотворение поэт Сергей Алымов, которого на "Ташкенте" знали все. Находясь с самого начала войны на Черноморском флоте, он не раз бывал у нас на корабле. Человек не особенно разговорчивый, Алымов любил молча наблюдать за работой моряков, прислушиваться к их беседам. А потом в его стихах, появлявшихся во флотской газете, обнаруживалось много верно подмеченных деталей корабельной жизни, матросского труда.

В стихотворении, которое читал Смирнов, описывался наш севастопольский рейс 27 июня, и это было вообще первым, что появилось о нем в печати. Не мудрено, что стихотворение сразу же приобрело в экипаже исключительную популярность. Наверное, каждый, кому не достался номер газеты, переписал его.

Мне хочется привести стихотворение, за которое "ташкентцы" были так благодарны поэту. Вот оно:

ЧУДЕСНЫЙ КОРАБЛЬ

Его называют экспрессом морей,

Отменно хорош он собой.

Он всех кораблей черноморских быстрей

Красавец корабль голубой.

Он долго в порту никогда не стоит,

Пришел, отгрузился - в поход!

Стремительно мчится, несется, летит

Чудесный корабль-скороход.

Да где там стоять, когда время не ждет,

Минута - и та на счету.

Корабль-скороход в Севастополь идет,

Со старта набрав быстроту.

Охотились "юнкерсы" часто за ним

И ночью, и днем стерегли.

Красавец их залпом встречал огневым,

Стервятники взять не могли.

Кубанский казак - командир корабля,

Ему ль попадаться впросак?

Летит по волне, как казак в ковылях,

Бывалый и смелый моряк.

Пошел в Севастополь корабль голубой,

Дошел - и назад во весь дух.

Сто "юнкерсов" встретил, и начался бой,

Вода закипела вокруг...

Корабль танцевал небывалый балет,

Кружился, вертелся, скользил.

Казалось, вот-вот корабля уже нет

Так сильно противник бомбил.

Но нет! Черноморцы народ не такой,

Чтоб, смерть повстречав, умирать.

Характер у них краснофлотский, морской

В бою головы не терять.

Ложилися бомбы у самых бортов

Впритирку, казалось - взорвет...

За бомбою бомба - полсотни!.. Сто!..

Всех бомб - не меньше трехсот.

Без умолку пушечный гром грохотал,

Стволы охлаждали водой.

Один пикировщик немецкий упал,

За ним загорелся другой.

Ходили под смертью четыре часа,

Победой закончился бой.

Матросы, смотревшие смерти в глаза,

Спасли свой корабль голубой.

Герой после боя, бывает, помят,

Болят и бока, и рука.

Об этом товарищи не говорят,

Когда уже смерть далека.

И слава по Черному морю идет

О быстром, красивом собой,

О том, кого все Черноморье зовет:

Корабль-скороход голубой.

Перечитывая сейчас стихотворение, я отдаю себе отчет, что это - не лучшее из созданного ныне уже покойным Сергеем Алымовым, автором известнейшей песни "По долинам и по взгорьям" и многих других. "Чудесный корабль" - просто стихотворный репортаж, написанный по горячим следам событий. Прошли лишь какие-то часы с момента, когда поэт мог узнать подробности нашего рейса, и до того, как номер флотской газеты (она выходила в Сочи, куда редакцию эвакуировали из Севастополя) поступил на корабли.

В стихотворении нет названия корабля, не упомянуто ни одной фамилии моряков. Алымов писал для очередного номера газеты, писал для того дня и должен был считаться с требованиями военного времени. Но на флоте знали, кто такой "голубой красавец", и всё поняли. Стихотворение "Чудесный корабль" рассказало черноморцам и о том, какой тяжелый бой вел "Ташкент", и о том, что враг не смог нас победить. А для "ташкентцев" оно навсегда осталось дорогой памятью о пережитых боевых днях.

30 июня я доложил базовому командованию, что "Ташкент" к переходу в Поти готов. Выход назначили на 1 июля, но через несколько часов отставили. Где-то на пути к южным базам разыгрывался шторм, и инженеры из техотдела заявили, что выпускать в море лидер с заделанными на скорую руку пробоинами опасно.

Отсрочка выхода была мне не по душе: близкий к фронту Новороссийск совсем не подходил для длительной стоянки поврежденного корабля. Над городом по нескольку раз в день появлялись вражеские самолеты, и фашисты уже наверняка знали, что "голубой крейсер", за которым они так упорно охотились, стоит у Элеваторной пристани.

В Новороссийске было ясно, солнечно, а южнее погода портилась, и до конца дня 1 июля, выход не назначили и на завтра.

Под вечер дежурный неожиданно доложил:

- Товарищ командир, звонят из проходной - говорят, там ваш отец...