Лидия

Лида улыбнулась — её губы едва заметно вздрогнули, — и тут же принялась взволнованно приглаживать волосы, смутившись собственной улыбки.

— Слушай, — начал я, — если… если я…

Прозвучал раздражённый звонок — громкий и надрывный, — и Лида, деланно вздохнув, взглянула на маленькие ювелирные часики на своей руке.

— Пора, — сказала она. — Извини. Лучше не опаздывать. Потом поговорим, — и убрала чёлку со лба.

Истошный дребезг извещавшего о начале лекции звонка ещё долго стоял у меня в ушах.

Однако она согласилась! Я был счастлив целых два дня, пока она сама не позвонила мне вечером. Очередные неотложные дела. Я промычал в трубку что-то нечленораздельное и с силой надавил на горящую красную кнопку "Отбой", едва не порвав экран.

Потом, уже незадолго до начала сессии, я встретился с Лидой после лекции, специально подождав её в коридоре рядом с аудиторией. Она снова была одна, без подруги, и это добавило мне решительности. Увидев меня, Лида совсем не удивилась, как если бы знала, что я её жду.

— Привет, — только и смог выдавить я из себя, тут же растеряв всю свою смелость.

Лида улыбнулась в ответ, и я вдруг понял, что нам совершенно не о чем говорить — заводить разговор о фальшивом планетарии уже не имело смысла, а обсуждать приближающуюся сессию так, словно мы едва знакомы, мне не хотелось.

— Ждёшь кого-то? — спросила Лида.

На ней был тёплый свитер с высоким воротником, а на плече висела привычная уже сумочка, похожая на небольшой портфель, и Лида как-то нетерпеливо дёргала её за тонкую кожаную лямку.

— Виктора, — зачем-то сказал я, хотя знал, что его не было на лекции.

— А, ну ладно, — Лида нахмурилась. — Я пойду.

Она прижала к себе болтавшуюся на плече сумку и прошла мимо меня, опустив голову и стараясь не смотреть в мою сторону.

— Погоди! — Я схватил её за руку и тут же отпустил, испугавшись.

Лида остановилась.

— Я не жду Виктора, — сказал я. — Я ждал тебя. Нам надо поговорить.

— О чём? — спросила она.

Я и сам не понимал. Я мог предложить ей сходить куда-нибудь, но был уверен, что уже заранее знаю ответ. Мог извиниться за тот поцелуй, так неожиданно изменивший всё между нами. Но я не хотел извиняться за поцелуй. Я хотел снова её поцеловать.

— Так о чём же ты хотел поговорить?

Лида, наконец, оставила в покое свою сумочку.

— О нас, — сказал я так тихо, как если бы в действительности не хотел, чтобы она меня услышала.

— Что? — спросила Лида и тут же качнула головой. — Здесь шумно. Может… Знаешь, вообще сейчас перемена небольшая, а я…

— Ты торопишься, — подсказал я.

— Да, но… — Лида вновь схватилась за лямку сумочки. — Мне кажется, я где-то оставила свой проектор голограмм. Ну, знаешь, куб такой. Может, в столовой или предыдущей поточной.

Я оживился.

— Сходить с тобой? — предложил я.

— Да, — ответила Лида. — То есть нет, — она рассмеялась. — И туда, и туда мы сходить не успеем. В столовую я сама схожу, а ты посмотри в поточке, где была предыдущая лекция, хорошо? Если найдешь, позвони мне. Перед следующей лекцией или после пересечёмся.

— Проектор голограмм, — повторил я.

— Да, — сказала Лида. — Ты его помнишь.

Мы вместе спустились на лифте, и Лида, взмахнув на прощание рукой — так, словно мы расставались на несколько дней — вышла в промёрзлый осенний сквер.

В поточной никого не было.

Поднимающиеся друг на другом, как в амфитеатре, ряды уныло-серых пластиковых парт выглядели так, как будто всех студентов срочно эвакуировали посреди лекции, выгнали из здания из-за сработавшей пожарной тревоги, и только теперь истерическая сирена замолкла, обнажив давящую тишину вокруг. На партах стояли банки из-под газировки, валялись смятые целлофановые пакеты, кто-то даже забыл на втором ряду свою сумку. Я прошёлся мимо учительского стола, окружённого четырьмя колоннами проекторов, и суазор в моём кармане встревоженно завибрировал, предупреждая о чём-то.

"Третий или четвёртый ряд сверху", — написала Лида. — "Ближе к окну".

Я улыбнулся. Четвёртый ряд, второе место от окна. Лида тогда сидела одна, в окружении пустых стульев. Я смотрел на неё всю лекцию и хотел подождать в перерыве, но она вышла раньше меня и тут же исчезла, сгинула в нетерпеливой толпе студентов, которая так упорно ломилась к выходу из здания, как если бы от этого зависела их жизнь.

Я поднялся на четвёртый ряд. До начала следующей лекции оставалось ещё минут пятнадцать, обычно в это время в аудиториях уже собирались студенты, раскладывали вещи, читали сообщения в сети, но тогда я был совершенно один — не слышалось даже голосов из коридора. Я вдруг почувствовал, что лежащий в кармане суазор — единственное, что ещё как-то связывает меня с окружающим миром.

Я развернул суазор и быстро набрал сообщение:

"Хорошо. Уже смотрю".