Лидия

Я с трудом заставил себя сдвинуться, повернулся к проёму спиной и, пригнувшись, осторожно свесил вниз правую ногу, нащупывая перекладину лестницы.

— Никто из вас не летал на таком? — раздался чей-то голос у меня над головой. — Это отсек с компенсаторами. При взлёте перегрузки не будут превышать полтора же. Это как при взлёте пассажирского самолёта. Первый класс практически.

Я спускался медленно, ноги мои постоянно соскальзывали со ступенек, а ладони взмокли от волнения. Дышать стало действительно тяжело — я сам невольно убедил себя в том, что в отсеке не хватает воздуха.

Добравшись до самого дна, я встал на выпуклом люке и посмотрел вверх. Вслед за мной по лестнице уже спускался Виктор — так же, как и я, судорожно хватаясь за перекладины и время от времени бросая настороженный взгляд вниз.

Я забрался в ближайшую ко мне клетку и сел в кресло — жёсткое и неудобное. За спинкой тут же что-то зажужжало, и меня крест-накрест обхватили тугие ремни. Я оказался намертво привязан к креслу.

Виктор спрыгнул с лестницы, пропустив несколько последних перекладин, и чуть не упал, поскользнувшись на скользкой поверхности люка. Он выставил в разные стороны руки и покачнулся, испуганно взглянув на меня.

— Осторожнее, — сказал я.

Виктор кивнул головой.

— И как здесь всё работает? — спросил он, подойдя к соседней клетке.

— Просто залезай и… всё, — сказал я.

— Звучит действительно просто, — сказал Виктор и протиснулся в кресло.

Через секунду он забавно вскрикнул, когда его обхватили ремни.

— Вот ведь чёрт! — выругался Виктор. — Предупредил бы хоть!

По лестнице спустился ещё один наш сокурсник и, молча взглянув на нас, залез в свою клетку.

— Перегрузки как при взлёте самолета, — сказал Виктор. — А на черта тогда это всё нужно? Костюмы эти?

— Полагается, наверное, — сказал я.

— Полагается… — недовольно повторил Виктор. — У меня уже… голова кругом идёт. Сомневаюсь, что я смогу сегодня сделать хоть что-нибудь полезное.

— Главная задача… — начал я.

На выпуклый люк спрыгнул ещё один студент.

— Главная задача у нас на сегодня, — сказал я, — не упасть в обморок.

Кто-то рассмеялся. Виктор тоже потешно фыркнул, а потом откинул назад голову, закатил глаза и беспомощно открыл рот, изображая обморок.

Через пару минут все уже сидели в креслах, связанные тугими ремнями. Я почему-то был уверен, что наши провожатые крикнут нам что-нибудь сверху напоследок, но вместо этого люк у нас над головой просто закрылся, а в стенах загорелись красные огни.

— Начинается, — прошептал я.

По стенам отсека пробежала частая электрическая судорога, и откуда-то снизу стал доноситься гулкий утробный рёв, пробиваясь через сотни метров высокопрочной стали.

— Что? Уже?! — выкрикнул кто-то.

— Уже, — сказал я, и в ту же секунду меня вжало в кресло.

Рёв усиливался, а стены капсулы вибрировали так сильно, что у меня двоилось в глазах. Казалось, что пассажирский отсек в любую секунду может разойтись по швам, и нас в наших уродливых металлических клетках выбросит в верхние слои атмосферы.

Но потом меня вдруг накрыла непроницаемая тишина. Я даже подумал, что оглох от рёва, но по рассеянным взглядам других сокурсников понял, что они испытывают то же самое.

Я не сразу догадался, что мы оказались в невесомости — тишина пугала меня куда больше, чем отсутствие веса, да и ремни безопасности по-прежнему внахлёст сжимали мою грудную клетку.

— Как снять это?! — закричал Виктор, пытаясь вырваться из кресла.

На стенах горели красные огни.

Корпус корабля странно покачнулся, накренился вбок, кресло стало вращаться в клетке, и я невольно вцепился руками в поручни, всё ещё веря в утраченную силу притяжения. Отсек продолжал поворачиваться, и я вдруг понял, что мы находимся в чёрной беззвучной пустоте, где нет ничего, кроме солнечной радиации и отражённого света.

Мне стало страшно.

Воротник так сильно сдавливал горло, что я резко дёрнул его рукой, но тугая синтетическая ткань выдержала, и я закашлялся. Мы были в пустоте, в безвоздушном пространстве, и наша жизнь зависела от слаженной работы сотен механизмов, от команд, которые отдавали операторы в нейросети.

— Ты как? — послышался голос Виктора, но я не ответил.

Красные огни в стенах погасли, и весь отсек залило тусклое голубоватое свечение, почему-то напомнившее мне о морге. Теперь кресла уже не висели на стенах, а стояли в своих массивных каркасах на полу — в несколько рядов, как в самолёте.

Люк в дальнем конце открылся, и в проёме показалась чья-то фигура в сером комбинезоне, поплывшая по воздуху, мягко отталкиваясь руками от поручней в стенах, которые совсем ещё недавно выполняли роль лестниц.

— Всё в порядке? — спросил мужчина в комбинезоне, приблизившись к нам.

Поначалу я решил, что это один из тех молчаливых близнецов, которые сопровождали нас до посадки, однако выглядел он иначе — был старше, с сединой на висках.

— Что молчим? — спросил мужчина. — Все живы?

— Всё хорошо, — сказал кто-то.

— Да, — подтвердил Виктор, — нормально. Только вот как снять эти ремни? Не будем же мы так всё время…

Мужчина в комбинезоне повис в воздухе рядом со мной.