Лидия. Головная боль академии. Книга 2 (СИ)

Что я могу сказать? Яд мне не понадобился. Им меня щедро полил ректор, пока выпытывал, зачем я сиганула в колодец.

Зачем-зачем! Я не сигала – я УПАЛА! Так что признания от меня этот га... господин Дарс не получил.

Выползла я из ректорского кабинета не жива не мертва, даже несмотря на то, что допрашивали меня без угроз и ультиматумов. (Удивительно, с чего такая мягкость?)

Я смотрела на Эдриана Дарса и понимала, что... не могу. Не могу не смотреть. Не могу смириться с тем, что знаю про него. Не могу не вспоминать наши оголённые, как мои нервы, ночные рандеву. Не могу успокоить бешеное «тудух-тудух» в груди.

Мои зрачки расширились и, кажется, приняли форму сердечек. В прошлом году в столице была такая мода: незамужние барышни надевали линзы на бал и смотрели на кавалеров «влюблёнными» глазами.

Выглядело по-дурацки.

И теперь по-дурацки выгляжу я, и меня бесит, что ничего не могу с этим поделать.

«Ма-а-а-ать! – осознание бабахнуло по голове сорвавшимся с цепей гонгом. – Моя привязка завершилась. Это занавес. Я теперь, как собачонка, буду хвостиком следовать за ним и любить до гроба. Меня теперь только пожалеть да поплакать о моей горькой судьбине».

Да хрен там! Накося выкуси, как говорят конюхи в моём родовом замке. Я рождена не для того, чтобы страдать.

О методах избегания любви и сосуществовании в одной академии с Эдрианом Дарсом я подумаю завтра. А пока...

– Розочка, я уверена, наша с Кэт маленькая коморка тебе понравится.

«Я буду оберегать тебя», – уже не удивилась я чужой мысли в своей голове.

– Спасибо, моя хорошая, – улыбка далась мне с трудом, потому что мысли возвращались к фигуре ректора. Причём в прямом смысле. Фигура эта, я уверена, влюбила в себя немало девчачьих сердец. И моё, чтоб ему пусто было.

– С кем это вы разговариваете, адептка? – из-за угла вырулила та, про кого я совершенно забыла: прапорщик Элизабет Тули.

Ой, как вовремя!

Я огляделась по сторонам и озвучила очевидное:

– Наверное, с вами?

– Что вы здесь делаете? – недовольное.

– Это личное, – заявила я и продолжила свой путь.

А она что тут делает в столь поздний час? Кроме ректора, здесь больше некого посещать. А значит...

Элизабет Тули

Нет, эта дылда мне не конкурентка, но проучить её очень даже полезно. А уж как приятно...

Пастилка зелья под кодовым названием «лошадиная любовь» слевитировала за шиворот «крошки» Тули.

Вахаха!

Теперь целые сутки она будет видеть реалистичные иллюзии, где одна лошадка делает второй лошадке третью. В общем, как сказали бы ребята, е**сь оно конём! Да простит меня Лорена за сквернословие.

И вот Тули стучится в кабинет, заходит, а дальше...

С меня мигом слетела усталость!

– Добрый вечер... – Тули осеклась. – Командарм Дарс, разрешите обратиться?

– ... – ректор что-то устало ответил ей, я не расслышала, пока создавала заклинание прослушки.

– Уже поздно, я увидела свет в вашем окне и подумала, может, вам нужна помощь? – Тули мялась, не смея переступить порог кабинета.

Офигеть! Она, что, клеит его? Да она выше его на полголовы и может посоревноваться с ним в крепости фигуры.

Ох...

– Мне не нужна помощь, можете идти, прапорщик Тули, – вежливо ответили ей.

– Позвольте приготовить вам чай? – уй, липучка! Ну, кто ж так мужика клеит? Неумёха!

– Я сам в состоянии заварить себе чай, спасибо, – с нотками раздражения ответил ей ректор.

– Простите, – Тули явно не собиралась уходить. – Я пришла доложить, что обход территории не выявил нарушений. Всё спокойно.

– Благодарю. Свободны.

– А может...

Тут я поняла, что кое-кому ничего не светит. Зря она стелется ковриком у его ног.

Нет, мне «крошку» Тули не жаль. Ибо звание званием, а человеком ты быть обязан, даже в отношении абитуриентов.

– Розочка, планы меняются. Чую, сейчас что-то будет! – шепнула я и коварно потёрла ладони. – Месть – блюдо, которое подаётся холодным и в самый важный момент, – сказала самой себе. – Ну, а хули, Тули, ты ожидала? Со мной шутки плохи.

Ждать пришлось минуты две-три. Мы с Розочкой и Дарси-Барсиком притаились за углом, чтобы драпануть, как только я дам команду. Я предусмотрительно надела на себя мантию-невидимку и укрыла своего фамильяра.

– О, богиня, что здесь делают кони? – воскликнула Тули.

«Ой, ну, типа ты не видишь, что они делают!» – позлорадствовала я.

– С вами всё в порядке, прапорщик?

– Вы... Вы не видите? Они же... Они же испортят ваш кабинет!

– Кто?

– Лошади! О, богиня, какое непотребство! – из уст Тули это прозвучало так... так потешно, что я согнулась от смеха и едва не выронила Дарси из рук.

– Что конкретно вы видите? – поинтересовался ректор.

– Лошадей!

– И что они делают в данный момент?

– Ы-ы-ы... Они т... Это... То самое!

– Всё ясно. Успокойтесь, прапорщик, – и как у него только выдержки хватило не заржать? – Здесь, кроме меня и вас, никого нет. Это иллюзия. Странно, что видите её только вы.

– Иллю... зия? – голос Тули дрожал.

Знание, что это ненастоящие лошади, не спасает от их видения и слышания. Так что, засыпая, наша «крошка» будет считать не овец, а телодвижения возбуждённого жеребца и глухие шлепки.

Красота!

И тут вдруг ректор изрёк: