Лидия. Головная боль академии (СИ)

Зелёный свет на мои бесчинства дала всё та же профессор Талиса де Грасс.

А ещё меня, первокурсницу, которая пока не прошла распределение по факультетам, прикрывали старшекурсники-зельевары. В благодарность я одаривала их продуктами своей работы и тестировала на них новинки. Мне очень льстило, что желающих испытать на себе моё варево всегда было предостаточно, и я даже выбирала счастливчиков по считалочке: «Шишел-мышел…»

А сегодня, несмотря на назойливых кавалеров, на меня снизошло озарение, и я тут же поделилась им с Катариной:

— Основная проблема зелий в том, что они невкусные, и пьют их либо добровольно, либо обманом, либо насильно.

— Ну… да… — не поняла, к чему я клоню, подруга.

— А если мне, к примеру, нужно тайно споить кому-то зелье, которое он пить не станет, то как мне быть?

— Как? — глаза Кэт широко распахнулись. Она уже знала, что я сейчас выдам что-то либо гениальное, либо максимально дурацкое.

— Я придумала сделать концентрированное зелье, чтобы его не пришлось пить!

Кэт скептически сжала губы и выдала:

— Но ведь таблетки уже давно придуманы…

— А у меня будут пластинки! Которые… (запомни этот исторический момент!) мгновенно въедаются в кожу! — торжественно припечатала я и замолчала, любуясь, как у моей подруги сначала отпадает челюсть, а потом азартно загораются глаза.

Вот что творит жажда мести! Какие революционные мысли порождает в моём мозгу!

Всё гениальное просто: для лучшей въедаемости зелья в кожу мы используем сывороточный порошок, который применяют в медицине, добавляя его в мази. Из зелья я выпарю влагу, сделав его густым. Затем гущу смешаю с сывороточным порошком, ровным слоем раскатаю массу по вощёной бумаге и сверну в трубочку. Высохшую пластинку разрежу на одинаковые кусочки — и вуаля!

— Это произведёт настоящий фурор! — поддержала моё ликование Кэт.

И тут я резко посерьёзнела.

— Не произведёт.

— Почему? — удивилась она, а мне только в удовольствие было наблюдать, как живо сменяются такие чистые эмоции на её кукольном светлом личике.

— Потому что я сама буду пользоваться своим изобретением. Тайно.

— На месте Ромери я бы уже со всех ног бежала из академии… — правильно поняла мой намёк Катарина.

Только я успела злорадно потереть ладошки, как с порога лаборатории донеслось.

— Лия?

Как говорится, вспомни…

Стоит, козлина драная, переминается с ноги на ногу, но лицо состроил уверенное, типа мачо-мачо.

— Мы можем поговорить наедине? — спросил он неуместно соблазнительным тоном.

В лаборатории, кроме нас троих, никого не было. Катарина со вздохом собрала свои вещи в сумку, повесила на локоть жакет и ушла.

— Ну? — я вопросительно посмотрела на своего бывшего.

— Что ты как маленькая? Ты же знаешь, что я люблю тебя. А ты любишь меня. Мы не можем вот так расстаться. Пообижалась и хватит. Иди ко мне… — он сделал попытку обнять меня, но я ловко увернулась.

— Не надейся даже! — ледяным голосом припечатала я.

— Что ты строишь из себя принцессу! Носишься со своей девственностью! Да если бы ты согласилась стать моей, я бы не стал…

…трахать других баб.

— Ага. Как всегда, виновата я, — не удержалась и показала ему «класс!», вложив в этот жест весь свой сарказм.

— Я здоровый мужчина, и мне нужна женщина! — принялся доказывать он мне. — Если бы не твои тупые ужимки, у нас всё было бы прекрасно!

— Тупые… — задумчиво выудила я из его словесной диареи слово. Надо же, а раньше был весь из себя такой джентльмен. — Что ж, я рада, что получше узнала тебя, прежде чем раздвинула перед тобой ноги, дешёвый кобель!

— Почему ты не хочешь меня понять? — на его лице отразилась настолько правдоподобная горечь, что, будь мы в театре, я бы аплодировала стоя.

— А ты меня? — отзеркалила его вопрос.

— Когда ты рядом, я возбуждаюсь до боли в паху. Чёрт возьми, Лия, я так хочу тебя, что мне плохо! Крышу сносит! А ты упрямо продолжаешь мучить меня!

Я фыркнула. Нет, ну реально смешно. Мученик выискался.

— Мы — девушки простые. Кроме девичьей чести, нам нечего предложить жениху в качестве приданного. И позволить раздаривать себя всяким похотливым кобелям, которые не готовы на нас жениться, мы не можем, — ласково пропела я. — Всё ясно?

— Ли-и-ия… — то ли прорычал, то ли простонал он.

Да-да, моё поддельное, нежно звучащее и лишённое твёрдых звуков имя можно произнести с рычанием. Зловеще так.

Впрочем, этим меня не удивишь. Мой бедный папуля мучается со мной с самого моего рождения и тоже научился рычать на все лады.

И только я возрадовалась, что свинтила в академию, сняв с родителей тяжкое бремя пестования меня, как и тут лабораторные колбочки дрожат от рычания в мою честь.

Вот-вот готовый слететь с катушек Ромери так и прожигал меня взглядом, плавно подкрадываясь всё ближе, чтобы…

Оп! Я снова ускользнула. Ибо стараниями папули и дедули моё тощепарое тельце натренировано так, что мама не горюй. Эльфийская кровь, знаете ли, — не пустой звук.

— З-з-зараза ты голубоглазая! — вырвалось у него. — Иди сюда!

— А ну, отвалил от неё! — пробасил Глен Старлок, грозной фигурой заняв весь дверной проём.

Вовремя, как всегда.