Лидия Русланова. Душа-певица

А Русланова задумалась. Она уже давно тосковала о новой песне. Специально для солдат. Для таких вот концертов. Она понимала, что не последнюю зиму воевать солдатикам в мороз и вьюгу в чистом поле и в лесу. Вспомнила старинную песню. С гармонистом Максаковым начала перекладывать её мотив под свой голос и свой темп. Песня вначале не шла, не давалась.

Не сразу она включила в свой репертуар новую песню. Ей казалось, что она не звучит, что нет в её исполнении того внутреннего огня, без которого песня — не песня. Какое-то время даже хотела вывести из репертуара как неудавшуюся. Раз не пошла…

Но однажды выступать пришлось в госпитале. Огромное кирпичное здание, то ли бывший склад, то ли церковь, то ли какой-то цех, откуда вывезли оборудование. Снаружи наполовину разрушенное. Натопить невозможно. Раненые и больные лежат на кроватях прямо в валенках, чтобы не замёрзнуть окончательно. Лица унылые, обречённые. Их бы потеплее укрыть, одеть-обуть получше… Ну как поднять их настроение? Разве что «Валенками»?

Кивнула гармонисту. Тот заиграл.

Валенки да валенки,
Ой, да не подшиты, стареньки.
Нельзя валенки носить,
Не в чем к миленькЫй ходить.

Валенки, валенки,
Эх, не подшиты, стареньки.

Ой ты, Коля — Коля-Николай,
Сиди дома, не гуляй.
Не ходи на тот конец,
Ох, не носи девкам колец.

Валенки, валенки…

Чем подарочки носить,
Лучше валенки подшить.

Валенки, валенки,
Эх, не подшиты, стареньки.

Суди люди, суди Бог,
Как же я любила:
По морозу босиком
К милому ходила.

Валенки, валенки,
Эх, не подшиты, стареньки.

Загорелись глаза раненых. Зашевелился народ под грубыми солдатскими одеялами и шинелями. Ожил.

— Лидия Андреевна! Матушка вы наша! Спойте ещё раз!

— Сызнова! Сызнова! — услышала она родные голоса, которые будто окликали её из прошлого.

И она пела им ещё и ещё.

Песня звучала. Певица каждый раз находила в ней новые и новые глубины и смело шла туда, в эту глубину.

Так Русланова очистила от штампованного «цыганизма», по выражению некоторых её критиков, старинную песню, вернула её в лоно народного пения, сделала лёгкой для исполнения, популярной в народе. Порой в застолье кто-нибудь вдруг воскликнет: «А давайте-ка — Русланову! Русланову споём!» — и тут же:

Валенки да валенки…

Что ж, всё верно: Русланову — это значит «Валенки».

Подлинную популярность песня «Валенки» завоевала, когда миллионными тиражами разошлись по стране пластинки.

Иногда песня опережала свою исполнительницу: концертная бригада идёт к сцене, а там уже звучит:

Ой ты, Коля — Коля-Николай,
Сиди дома, не гуляй…

Это бойцы в ожидании артистов поставили патефон и гоняют одну и ту же любимую пластинку.

Авторство «Валенок» после непревзойдённого руслановского исполнения с чьей-то лёгкой руки начали приписывать ей. И она, как это часто происходит, привыкла к этому и иных толкований просто не допускала.

Как-то, уже в 1960-е годы, когда Русланова снова прочно закрепилась на сцене после лагерей и Владимирского централа, известный некогда музыкальный коллекционер и страстный поклонник певицы Валерий Сафошкин зашёл к ней в гримёрку и завёл такой разговор: мол, зная происхождение этой песни, он советовал бы «в следующих концертах… фрагмент с утверждением авторства песни о валенках опустить…».

Русланова отвлеклась от зеркала и стала слушать коллекционера. А тот увлечённо рассказывал ей о первых исполнителях «Валенок» Нине Дулькевич и Насте Поляковой, о том, что в 1939 году солистка Государственного академического Большого театра заслуженная артистка Российской Федерации Макарова-Шевченко записала «Валенки» на грампластинку Апрелевского завода и что аккомпанемент у Макаровой-Шевченко был гитарный… И вдруг небеса обрушились на бедную голову страстного поклонника, осмелившегося просвещать певицу по поводу её сомнительного авторства:

— Какая на х… Полякова! Какая Дулькевич! Какая там ещё б… Шевченко!

Ох и сердита ж порой бывала! Разила наповал!

Глава девятнадцатая ГВАРДИИ ПЕВИЦА

«Пиши, мой дружочек, хоть несколько строчек, милый, хороший, родной…»

Как-то раз случилась такая история.

Лётчикам одного из авиаполков просто не везло: как они ни просили, как ни заказывали артистов, но ни одна из фронтовых бригад к ним так и не ехала. И решились воздушные асы на крайнее: раз Магомед не идёт к горе, то мы её уводом доставим…