Лидия Русланова. Душа-певица

«Моя первая мама Клавдия Ивановна умерла внезапно. Мы с папой возвращались из Финляндии, и я даже не знала, что в соседнем вагоне едет гроб. Мне долгое время твердили, что мама тяжело больна. Мне врали, что она в больнице. Я жила с папиными сёстрами, и когда я заявляла, что хочу к маме, то тётки развлекали как могли: и кукарекали, и мекали. Я такая была избалованная, что страшно. Папа, бедный, не знал, как меня развлечь. Он вообще был хорошим отцом и мужем, добрым от природы. Моим воспитанием занималась родная сестра папы — Клавдия Викторовна Былова, которая специально приехала из Москвы в Ленинград с младшим сыном. Через полгода началась война. Летом 1941-го папа отправился на Ленинградский фронт, он к тому времени был уже генералом. Папу перевели в корпус под Москву, а моя будущая мама приехала туда с фронтовой бригадой. Русланова — молодая женщина сорока двух лет, папа — вдовец сорока пяти. До войны Лидия Андреевна была много лет замужем за известным конферансье Михаилом Гаркави[52]. Перед началом войны они разошлись по-доброму, ничего не „распиливая“. Мы с Гаркави дружили: и папа, и я, он был вхож в дом. Он даже пытался устроить мою дочку в английскую школу. Мама позвонила ему, чтоб помог справиться с безобразием, что „Лидку в школу не берут“. Потом мы плюнули на ту школу и пошли в другую».

То, что при устройстве внучки в школу с углублённым изучением английского языка не хватило авторитета Руслановой и пришлось подключать пробивную силу самого известного конферансье страны, говорит о многом. Какие уж там звания и награды… Да, не умела дружить с сильными мира сего. Обычно такие проблемы решаются за несколько минут — один звонок из высокого кабинета, и не только что взяли бы ребёнка в школу, а ещё и опекали бы во всё время учёбы.

Весной 1943 года войска Центрального фронта генерал-полковника К. К. Рокоссовского (член Военного совета генерал-майор К. Ф. Телегин[53]), действуя в направлении Севск — Унеча, «с ближайшей задачей перерезать железную дорогу Брянск — Гомель», совместно с армиями Брянского и Западного фронтов должны были нанести удар по сходящимся направлениям на Смоленск и перехватить пути отхода ржевско-вяземской группировки противника. Однако войска, перебрасываемые из-под Сталинграда, не смогли в назначенные сроки прибыть в район боевых действий, и Севская наступательная операция штабом генерала Рокоссовского была фактически провалена. Немцы контратаковали крупными силами при поддержке танков и самоходной артиллерии из района Севска, опасно потеснили порядки 65-й и 70-й армий, ослабленных в сражении под Сталинградом, и угрожали прорывом и опасным выходом во фланг нашему фронту. 21 марта 1943 года Центральный фронт перешёл к обороне, оставил часть занятой территории и отошёл на рубежи, сформировавшие так называемый северный фас Курской дуги.

Отход войск фронта прикрывал 2-й гвардейский кавалерийский корпус генерала Крюкова. Участь кавалеристов была незавидной. Рокоссовскому нечем было закрыть пробиваемые противником бреши. Бросил свежий корпус.

Только в районе Севска при обороне города корпус потерял убитыми более 15 тысяч человек кавалеристов и лыжников. Командир 3-й гвардейской Кубанской дивизии генерал-майор М. Д. Ягодин в своём донесении писал: «…в полках уцелело по 25–30 человек. И то, в основном, расчёты миномётов. Люди смертельно уставшие, но готовые выполнить любое задание».

В военной литературе можно встретить резкие упрёки в адрес генерала Крюкова: вот, мол, бездарно командовал своими кавалеристами и угробил корпус… Если всерьёз вникнуть в суть операции под Севском, то упрёк сам собой окажется переадресованным другому генералу — Рокоссовскому. Но Рокоссовского бранить не принято.