Лифчик для героя. Путь самца - 2.

Лежу в огурцах и чувствую себя по отношению к сыну свиньей в апельсинах… ха-ха, ну хотя бы чувство юмора при мне, и на том спасибо. Голова трещит и стучит. Впрочем, нет. Это стучат клавиши на компьютерной панели. Ребенок не вылезает из интернета. Настоящий фанат, вон даже волосы дыбом…. Он что, не расчесывался после сна? Как же так?

— А ты, вообще-то, что сегодня делал, сынок? В институт ходил?

— А? — Он обернулся. — Ну и перегар. Хорошо отдохнула, видать! Вы где вчера зажигали?

— У Муфлона был день рождения…. Так ты что опять прогулял?!

Он тяжело вздыхает и начинает объяснять, что сегодня под утро в сеть пришел один американец, они зацепились языками, обсудить хотелось многое, а… лекции он потом перепишет у друга.

— Прогульщик-рецидивист, — ругаюсь я беззлобно

Не могу быть слишком строгой. Я ведь тоже не безупречна. Раз у меня своя жизнь, то и он может распоряжаться своей, не спрашивая ни у кого разрешения

Наверное, это справедливо.

Хотя прогуливать экономический факультет coвсем неправильно. Ленка, наверное, истратила кучу денег на репетиторов для этого балбеса. Узнай она, что он гоняет лодыря, — убьет обоих…

— Ой, — Блевота виснет на мне, едва я захожу в клуб, — ты живая?

В гримерке висит запах стойкого перегара.

— Мы все умираем. Будешь? — Она достает из маленькой сумочки большую фляжечку.

От одной мысли о выпивке начинает тошнить.

В гримерке стоит гвалт. Но бурное обсуждение вчерашнего, как только заходит кто-нибудь из начальства, с необычайной скоростью переходит на другую тему. Как я сегодня буду работать?..

— Хельга, твой выход!

— Да готова я, готова. — Стою у занавеса, а Львович все не включает музыку.

В зале какая-то шумиха происходит, не могу понять, из-за чего-то торгуются.

— Рома, Рома, ну не надо. Дам сто долларов.

— Что такое ваши сто долларов по сравнению с великим искусством хирургов, — имитируя жуткий еврейский акцент, отбивается Роман. — Кстати, вы знаете, как пишется слово «хирург»?

— Нет.

— Если хороший, то через «и»… Так вот сто долларов — это не деньги, это сдача.

— Но все равно можно купить что-нибудь полезное.

— Поверьте мне, на эти гроши можно купить только что-нибудь ненужное и заразное. Например, уличную шлюшку. Считайте, что мы не договорились! Ибо я уличными давно не пользуюсь. Вот если бы вы дали на элитную… Давайте так: вы мне пятьсот баксов, и чудовища на сцене не будет.

Меня словно ударило плетью по лицу. Это он обо мне?! ОБО МНЕ!!! Так вот за что зритель предлагает деньги! Волна ужаса и отвращения к себе самой прокатилась по телу, и в то же время… Из зала слышались и другие реплики, раздавался свист, кто-то кричал, чтобы они завязывали глупый спор, а то телки давно уже не выходили. Вот! Все-таки меня хотят видеть!

…Едва раздалась музыка, как на душе сразу стало тепло и хорошо, я выпорхнула чуть ли не раньше, чем было нужно… Ла-ла-ла-ла-там… Мимо что-то просвистело, обдав брызгами, и громко ударилось об стенку. Только на секунду оторвавшись от танца, я глянула, что там. Оказалось — пивная кружка. Кто-то запустил ею на сцену, наверное, тот самый тип, у которого Роман отказался брать деньги. Урод!

А Трахтенберг показывает глазами, что лучше мне уйти сейчас, но я, конечно, не собираюсь. Артист должен отработать номер до конца! Смыться подобным образом все равно что сорвать программу. Я продолжила танец. Зал молчал…

— Ну ты даешь! — За кулисами меня встречали как героиню, а я не знала, стоит ли мне гордиться подобной актерской победой, или же на самом деле я должна уйти, признав себя чудовищем?

Я не красотка, как все здесь. Меня и держат-то на контрасте — меня и еще пару толстушек: для колорита, для развлечения зрителей, заскучавших от бесконечного созерцания стройных девичьих тел. Может быть, прав Трахтенберг, и я здесь только как препарат, экспонат, анатомическая аномалия? И я потянулась к фляжке Блевотины… Терпкий паленый коньяк обжег измученный желудок. Ну и хорошо, быстрее опьянею.

— Твари! — В гримерку ворвались Пиздюлина с Батареей.

Оказалось, зрители кидались и в них. В Батарею полетела селедка, а в Пиздюлину — жареная картошка. Охрана же, по непонятным причинам, не выводила взбесившихся сволочей, своим молчаливым согласием портя вечер. Наверное, они все заодно…. И главное, скоты, как разборчиво: в тощую и ребристую Батарею — селедка, а в упитанную Пиздюлину — картошечка…. Стало быть, дело совсем не во мне. Не одна я оказалась на линии огня. Интересно, чем они кинули в меня? Ах, да, пивной кружкой… Логично! Хотя пиво — оно не среднего рода. Я спрятала улыбку от возмущенных девчонок и сделала второй глоток бодяги — мы еще поживем!