Лифт идёт вверх!

В общежитие Сивка вошла, как ей казалось, почти не шатаясь: лёгкий бортовой крен можно было списать на сумку с мичманским скарбом. В холле она довольно уверенно прошла подтверждение личности и активировала карту жильца. В конце процедуры перед ней на инфодисплее высветилась схема двадцатиэтажной подземки, в которой предстояло поселиться. Шестнадцатый уровень, блок С, комната 16–89…

– Эй, космофлот, подъём! Подъём, говорю, не спи: увезу вниз!

Сивку будто за волосы выдрали из сна. Она больно стукнулась лбом о стенку лифта.

Задремала. Отключилась-таки в лифте. Если стоит на ногах – значит, всего на несколько секунд или пару минут… Не страшно.

Она огляделась – рядом никого не было. Голос, если он не померещился, мог принадлежать диспетчеру или сотруднику охраны, следившему за кабиной через камеру. Сивка поискала её взглядом. Словно в ответ на это двери лифта начали открываться.

– Выходи давай, машина вниз идёт, – строго сказал мужской голос из динамика. – Тебе точно на шестнадцатый? К кому едешь, Спящая красавица?

– Ни к кому. Живу я тут, – буркнула Сивка и подняла с пола сумку.

При движении вперёд её былой крен явно и однозначно перешёл в «рыскание», так что и сумка, и сама она изрядно пообтирали входной проём.

– Восьмой этаж… Аптека работает круглосуточно, – крикнул напоследок, закрывая двери, лифт и уехал, как и обещал, вниз.

Комната, в которой поселили Сивку, не отличалась простором: та же шестигранная каюта, только одноместная. Но так как вся мебель, включая кровать, была встроенная, можно было, убрав всё в ниши, сложив, опустив, задвинув, расширить пространство до состояния, когда по комнате можно бродить. И Сивке это понравилось.

Она не собиралась бродить, простор в комнате нужен был для другого: «Зеркало Галадриэль» дало ей почувствовать большие, длинные крылья за спиной. Им, даже в сложенном виде, требовалось пространство в этой комнатке – требовалась почти вся комнатка.

Сивка, не удивившись такому преображению, опустила сумку на пол и, пошатываясь, убрала полочку кровати: чтобы не мешала разложить крылья на полу.

Удостоверившись, что крылья ей не мешают, а им не мешает окружающее пространство, она легла на пол и попыталась накинуть одно крыло на плечо – вместо одеяла.

Но крыло было тяжёлым и жёстким, справиться с ним не удалось. Тогда Сивка протянула руку, на ощупь порылась в сумке и вытащила куртку, свою форменную куртку с эмблемами ВКС и обязательной бумажной записной книжкой в нагрудном кармашке.

Набросив куртку на плечи и подложив один из её рукавов под голову – так мичман Сиверцева закончила свой первый день после первого похода.

II. Лунные тени – тени печали

Когда Сивка проснулась, в комнате по-прежнему было темно, лишь горели зеленоватым тусклым светом крошечные лампочки, подсвечивающие входную дверь, «умное окно» и ящик с кислородным баллоном.

Сивка была уверена, что если включит свет, то рядом с баллоном или на нём самом прочтёт эту фразу. Эпитафию с памятника погибшим от кислородного голода вахтовикам-освоителям Луны раскрутили до масштабов всей планеты и сделали сначала негласным, а потом и официальным девизом; теперь он был везде, где были кислородные баллоны, а они были в каждом здании, как и скафандры.

Сивка вспомнила, что нужно проверить, есть ли в общежитии зарегистрированный на неё скафандр, и забрать его в комнату. Выходить на поверхность она пока не собиралась, но вдруг случится учебная тревога и придётся добираться в другой сектор по поверхности – одеться в комнате удобнее, чем пробираться в толпе с баллоном в руках на склад, который ещё непонятно где. Впрочем, скорее всего, он где-то поблизости; на тренировочной базе, вспомнила Сивка, комнаты со скафандрами были на каждом этаже.

Кто-то снаружи позвонил, «умное окно» на выполнение голосовых команд ещё предстояло настроить, и Сивка, потирая заспанное лицо, пошла на лампочки, чтобы самой открыть дверь.

Снаружи оказался совершенно не запомнившийся ей прежде, но теперь режущий глаза мертвенным светом бледно-голубой коридор. И посреди него, перед дверью – бледная, голубоватая от утомления мулатка в сером «подряснике» – тонком хлопковом комбинезоне, который заменял домашнюю одежду в нелётном быту и поддевался под прорезиненные костюмы на службе.

Мулатка с мелко вьющимися густыми волосами, собранными в толстый пучок на затылке, была, кажется, несколько старше Сивки по возрасту, но непонятно, старше ли по званию или должности. Скорее всего, не старше, потому что при взгляде на сивкину мятую форму и очевидно мятую заспанную физиономию она не стала ни строже, ни снисходительнее.

Лицо этой молодой женщины было каким-то потерянным. До такой степени потерянным, что Сивке при взгляде на него показалось, что на самом деле от человека здесь осталась только оболочка да вот этот серый комбинезон, и ничего больше.

Но был ещё голос, низкий, но слабый, к которому пришлось прислушиваться, чтобы, в конце концов, уловить звук, исходивший от едва-едва шевелившихся губ:

– Вы… не знали Хоакина?